08.03.2022
17:52

Чувствую себя дураком

07.03.2022
19:37

Чем Олег Васильев поражает

06.03.2022
15:37

Эскапизм, в переводе – бегство из действительности

05.03.2022
21:31

Статья, в которой я хотел вообще молчать, но не вышло

04.03.2022
23:49

Как Шостакович не предал себя

02.03.2022
13:12

Это не высасывание из пальца…

01.03.2022
23:38

Ну что с него взять, с Олега Васильева, он убогий: у Бога 24 января

27.02.2022
16:31

Какой ужас, что так всё скучно…

26.02.2022
09:53

Я не смог пройти мимо этой репродукции

25.02.2022
06:46

Не зарвёмся, так прорвёмся

23.02.2022
17:22

Статья из почти одних ругательств

22.02.2022
12:31

Как я чуть не сломал голову

21.02.2022
12:57

Моя китайская месть искусствоведам

19.02.2022
13:33

По наводке

18.02.2022
20:02

Одна, но пламенная страсть

16.02.2022
18:57

Грызёт меня неопределённость около искусства

16.02.2022
11:01

Как Шостакович дошёл до жизни такой

14.02.2022
20:43

Ну в упор не видят и не слышат

13.02.2022
12:31

Мог ли Георгий Рублёв дать на выставку «Сталина в кресле», выполненного, словно, говорят, Матисс написал?

12.02.2022
21:44

Было за что преследовать учительницу, читавшую стихотворение Введенского?

 

Вот само стихотворение (1934 года):

Мне жалко что я не зверь, бегающий по синей дорожке, говорящий себе поверь, а другому себе подожди немножко, мы выйдем с собой погулять в лес для рассмотрения ничтожных листьев.

Человек одинок почти до умопомешательства. И, чтоб не сойти с ума, предъявляет себе абсурдные видения дружбы, жалея, что они абсурдные.

Жалость, что нечто абсурд – это есть отрицание абсурда (двух “я”). То есть утверждается что? – Дружба. А жалость, что она недостижима, как абсурд, предполагает бегство в иномирие, где всё наоборот (не по правилам, по которым происходит одиночество в Этом мире).

Мне жалко что я не звезда, бегающая по небосводу, в поисках точного гнезда она находит себя и пустую земную воду, никто не слыхал чтобы звезда издавала скрип, её назначение ободрять собственным молчанием рыб.

Другой абсурд – движение звёзд, будто птица ищет гнездо с птенцами, а находит его пустым, как воду без рыб. То есть нечего было улетать, чтоб корм принести. Ибо назначение другое: ободрять собственным молчанием рыб. Что дологично: связь по одному практическому признаку (здесь – молчанию). То есть, всё равно абсурд, можно сказать. И вот этого другого абсурда жаль, искания своего места в жизни. Ибо в Этом мире такое неплодотворно. Т.е. мечта какая? – Бежать в иномирие, где всё наоборот.

Ещё есть у меня претензия, что я не ковёр, не гортензия. Мне жалко что я не крыша, распадающаяся постепенно, которую дождь размачивает, у которой смерть не мгновенна.

Наверно, ковёр и гортензия имеют то общее с крышей, что перестают функционировать долго. А раз жалко, то это отвергается. (Почему? Наверно, потому что функционировать – скучно, ибо это по правилам.) И раз отвергается, то во имя противоположного: иномирия, где – по противоположности – смерти, прекращения функционирования вообще нет.

И так далее.

То есть очевидно, - для тех, кто знает, что такое философское ницшеанство, ултьтразочарованное во всём, всём и всём в Этом мире, - каким идеалом движим был Введенский, сочиняя эту, казалось бы, белиберду. А сочинялось это в стране, в СССР, считавшей себя самой лучшей в мире по параметру Справедливость. Большинство так думало. Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы свой, мы новый мир построим: кто был никем, тот станет всем. В реальности же 600.000 человек одних расстрелянных без войны. В 1934-м число было меньше, но всё равно. – Можно разочароваться во всём, всём и всём, правда?

То есть самим фактом обращения учительницы к этому стихотворению в России сейчас, когда идёт реакция на 90-е годы и ностальгия большинства по времени Сталина, и не объяснением исторической ограниченности Введенского, не сумевшего увидеть, что было и гораздо больше, чем негатива, позитива (видного и тогда большинству), превращает эту учительницу практически в представителя пятой колоны, хотящей исчезновения России с политической карты мира.

Что у учительницы был-таки перевес негатива к тем временам, говорит и её признание, почему она избрала это стихотворение для чтения десятиклассникам. Её поразило одно произведение о детях репрессированных.

А вот директор школы поступил неквалифицированно. Он не сделал урока разбора этого произведения в том духе, в каком это сделал я выше. Чем поколебал бы учеников, шатнувшихся к пятой колоне. Он напустился на учительницу, что Введенский был арестован в 1941 году за распространение пораженческих настроений. (Что было доносом и соответствовало правде очень мало, почему Введенский и был реабилитирован после смерти Сталина.) Директор тем ещё больше толкнул учеников к пятой колоне. А тот факт, что учительница уволилась из школы, толкнул их туда ещё больше.

Чем вообще не страшны произведения Введенского? – Философичностью его ницшеанства. Её, правда, нужно уметь вскрывать. А без такого умения они таки опасны – смутной заразительностью негативом. И такого умения повсеместно нет (осмеливаюсь я утверждать, опираясь лишь на своё чутьё). И тогда к директору школы возвращается какая-то доля правоты.

8 февраля 2022 г.