|
|
Х У Д О Ж Е С Т В Е Н Н Ы Й С М Ы С Л
ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБОЗРЕНИЕ
Соломона Воложина
|
07.06.2020 |
|
|
02.06.2020 |
Можно ли разбить кирпич ладонью
|
|
01.06.2020 |
|
|
31.05.2020 |
|
|
28.05.2020 |
Существует ли идейная безыдейность?
|
|
21.05.2020 |
|
|
19.05.2020 |
И никакого шаблона Я часто пишу статью в порядке спора с каким-нибудь искусствоведом. Но вот случилось, что то, с чем я примерился спорить, вдруг навело на ассоциацию, заставляющую не спорить, а согласиться с чем-то. То, с чем я собрался спорить – вот: "Работа в тесном контакте с импрессионистами и под их некоторым влиянием приводит, тем не менее, С.<езанн> в сер. 70-х гг. к принципиальному расхождению с ними. Его интересуют не динамика среды и изменчивость цветов в свето-воздушной атмосфере, а устойчивые закономерности цветовых сочетаний и форм, материальная предметность, устойчивая вещность природы. С.<езанн> в своих картинах стремится зафиксировать нечто сущностное, постоянное, неизменное в видимом и постоянно меняющемся мире, он делает живописные акценты на выявлении материальности…” (В. Бычков. Музей современного искусства (Тексты из Книги ПОСТ-адекваций “Художественный Апокалипсис Культуры”) из кн. КорневиЩе 2000. М., 2000 ). Я много раз доказал, что у Сезанна не "вещность”, а наоборот – развеществление, абсурд в вещах, как образ ницшеанского метафизического иномирия (тут, тут, тут, тут). С 1860-х годов начиная! (Увертюра к опере "Тангейзер". 1866.) Но. На днях я перечитал собственную статью об “Утёсе” Рахманинова, где сквозь всю изменчивость, как бы неслышимо (!) выражена "неизменность вечности” (http://art-otkrytie.narod.ru/rahmaninov.htm). Надо поискать похожее у Сезанна. Только не такими, ничего для меня незначащими словами, как "живописные акценты на выявлении материальности”. С музыкой Рахманинова было как-то проще. Я музыкально неграмотный. Меня это расковывает, не требует точности. Плюс это было сочинено на рассказ Чехова “В пути”. А в нём есть пронзительный образ неслышимого но присутствующего ЧЕГО-ТО: "…в церкви, которая в Рогачах находится в трехстах шагах от трактира, стали бить полночь. Ветер играл со звоном, как со снеговыми хлопьями; гоняясь за колокольными звуками, он кружил их на громадном пространстве, так что одни удары прерывались или растягивались в длинный, волнистый звук, другие вовсе исчезали в общем гуле. Один удар так явственно прогудел в комнате, как будто звонили под самыми окнами”.
Сезанн. Купальщики на отдыхе. 1875-1876. А эта сезанновская вещность как-то здорово общее место среди искусствоведов. Вот, как его отрабатывают на этой картине: "На картинах Сезанна кажется, что изображенные фигуры как бы раз и навсегда остаются в строго отведенном для них месте” (http://sezann.ru/?page=4b142a89-623d-48b8-941d-4246331bc775&item=00000000-0000-0000-0000-000000000000&type=page). И дальше там ля-ля про гармонию человека и природы. Я, сколько ни внушаю себе, не могу себя заставить согласиться с этим. Я готов согласиться, что облака тут оцепенели. Что странно. Странно и другое: откуда солнце светит? Судя по левому стоящему человеку – слева. Спина его в тени и тень от него на траве падает вправо от него. Судя по горе в центре – тоже слева. Висящее над нею облако затеняет её правый склон. По облакам правее его – то же самое. Их правые части затенены. То же и с людьми, что справа. Их правые от нас стороны тоже затенены. От дерева почти в центре тоже тень падает вправо. Но что это за резко (по прямой!) очерченная тень, в которой лежит лежащий? – Неужели это грань перехода от горизонтальной площадки, на которой делает зарядку левый стоящий, к спуску к ручью? – А что за тёмно-жёлтая полоса на этом склоне? – длинное полотенце? – Так и кажется, что это тень от какого-то забора справа, не видного за правой стороной рамы. И одна доска в заборе выломана. И солнце справа, а не слева. Сбивает с толку… И потом – эта густота синевы неба… Я такое видел только при затмении солнца. В той стороне света, западной, над которой темнота увеличивается. (То есть перед нами утро и мы смотрим на юг.) Но купаются в ручьях и на реках вдали от дома вряд ли с утра. Странное что-то. Ну, хорошо, можно согласиться, что все люди изображены в устойчивых позах. Делающий зарядку – дальше вправо не собирается сгибаться, лежащему легко не шевелиться, крайнему справа дальше вправо от себя уже не повернуться, наконец, человек, трогающий воду кончиками левой ноги, может в воду и не войти, если она ему покажется холодной. Он, самый двигающийся, устойчив. Но как-то неустойчиво солнечное освещение. Как при солнечном таки затмении. Как тот ветер у Чехова, который странно звучащим нам представляет колокольный звон. А эта изменчивость как-то предполагает неизменность какого-то фона, на котором происходит изменчивость. Что это, если перед нами таки солнечное затмение? Космос! "…нечто сущностное, постоянное, неизменное в видимом и постоянно меняющемся мире…”. Бр. Образ иномирия, идеала ницшеанца, бегущего вон из Этого скучного, скучного. скучного мира. Вот я и согласился с тем Бычковым. Только он своё суждение выдал как давно известное. (Я и правда его давно читывал.) А я до него дошёл постепенно. Только каким-то экзотическим способом… А вот другие слова другого искусствоведа об этой же картине: "…позволяет своими анатомическими неточностями… божественное присутствие” (Сидельникова. https://artchive.ru/paulcezanne/works/347626~Bathers_at_rest). Ницшеанец не может выражать божественное присутствие. Но искусствоведение должно сначала признать иномирие признаком ницшеанства, чтоб искусствоведы могли на него ссылаться. А пока этого не случилось, несут полную околесицу. И правы. Потому что ещё и подсознательность идеала должна быть принята искусствоведение как признак высшей ценности. Но, чуя ЧТО-ТО, чаще всего думают про божий глас. Вот и с Сезанном: "Сезанн всю жизнь утверждал горнее, он отстраивал заново веру” (https://www.peremeny.ru/column/view/1610/). А что эта вера была антихристианская… как-то не принято говорить. Сезанн вряд ли рисовал солнечное затмение. Нет. Он рисовал движение света в пространстве. От чуть не ослепительного куска зелёно-жёлтой травы с почти таким же освещённым солнцем тополем – к тёмно-синему небу в диагонально-противоположной части картины. От ярко освещённого правого плеча человека. пробующего воду – к тонущему в тени левому его плечу. То же у крайне правого: от ярко освещённого левого плеча (диво, что оно попало на солнце!) – к глубокой тени на его груди. От ярко освещённого его же правого плеча – к непонятно как оказавшемуся в тени лицу его. Со любом и щеками лежащего – то же самое. На облаках – то же самое. – Всё – неестественное… как образ иномирия. Похоже на как-то неестественно разное звучание одного и того же колокола у Чехова. Бр. Иномирие… Меня иногда ругают во вторичности. Вот тут я действительно, казалось бы, ничего нового не открыл. Давно написано про "нечто сущностное” у Сезанна… 29 апреля 2020 г.
|
|
14.05.2020 |
|
|
13.05.2020 |
|
|
11.05.2020 |
Кривда Шаламова или Есть левые и левые, а ещё "новые левые"
|
|
09.05.2020 |
|
|
05.05.2020 |
|
|
03.05.2020 |
|
|
30.04.2020 |
|
|
29.04.2020 |
|
|
27.04.2020 |
Ох, уж эта интертекстуальность...
|
|
26.04.2020 |
|
|
25.04.2020 |
|
|
22.04.2020 |
|
|
21.04.2020 |
|
| << 51|52|53|54|55|56|57|58|59|60 >> |
 |
Редколлегия | О журнале | Авторам | Архив | Статистика | Дискуссия
Содержание
Современная русская мысль
Портал "Русский переплет"
Новости русской культуры
Галерея "Новые Передвижники"
Пишите
|
© 1999 "Русский переплет"
