15.11.2020
11:43

Патриотизм и патриотизм

14.11.2020
13:48

Какой стыд!..

13.11.2020
20:55

Единство власти и народа: массам - темноту

12.11.2020
13:22

Нарываюсь снова

09.11.2020
13:25

Зависимость

Усовершенствуя плоды любимых дум… – Сам собой запомнился этот пушкинский стих… А вспомнился по противоположности. – Разваливается моя любимая дума, что, если что “находится” в подсознательном идеале автора, то оно не “находится” в его словоупотреблении.

Лишь долю секунды я пережил испуг, разглядывая такую репродукцию.



Брайнин. Колодец II. 2007.

А потом набрёл на такой текст автора под такой же репродукцией (может, он сам этот текст для именно этой картины и написал):

"Иногда город как будто ускользает. Его предметность и течение жизни растворяются, переходят в другие “материи”. Абстракцией, выражающей движение жизни, становятся отражения знаков и заборов во влажном асфальте и лужах, а сами лужи ограничивают своей “географией” элементы видимого в них города, фокусируют внимание на его эфемерности, вневременности...

В. Брайнин” (http://artanum.ru/gazeta/gazeta_11_2011.pdf).

И – нож мне в сердце: слово “вневременность”, оказывается, была в сознании автора. Может, и тогда, когда он эту лужу срисовывал.

И тогда эта вещь у него есть не выражение подсознательного идеала ницшеанства, например, такого иномирия, как вневременность, а всего лишь иллюстрация этого идеала. То есть это произведение не неприкладного искусства, а прикладного, приложенного к идее иномирия. Довольно странной, необычной, но всё-таки идее, знаемой до того, как начал рисовать. Рисовалось для усиления знаемого переживания. – Моё подсознание (в ту долю секунды) “узнало” эту жуткую идею. Но что из того?!. Художник-то знал заранее!

“Или и у него была такая доля секунды, когда он ещё не знал? – Шепчет мне изворотливый ум. – Когда и у него лишь подсознание “узнало” свою любимую думу. Может, и сам Пушкин – уж куда как не иллюстратор, а художник…”.

Может, ещё раз вникнуть во всё то стихотворение?.. О нём у меня тут.

Там усовершенствование – лишь момент процесса подхода к выражению подсознательного идеала. Думы-то любимые, но народу не нравятся, значит, надо усовершенствовать народ (что есть новый, ещё неосознаваемый, идеал). Момент не итог. А Вневременность – итог (я позволил себе заглавной буквой усилить итоговость у Брайнина).

Как быть? Отказаться от любимой думы? Или всё-таки нет? И признать именование исключением, подтверждающим правило.

В помощь себе беру Манина. Беру – за вырвавшееся у того слово “нереальности”, столь близкое к иномирию:

"Таков “Дом с кариатидами” (1987) с распахнутым на улицу интерьером комнаты, за которой виден асфальт со слезливыми потеками живописи. Кариатиды выглядят живыми женщинами с умоляющими глазами. Все таинственно, все исполнено значений, создающих образ старого города и старой жизни, жизни-воспоминания, а также нереальности” (Русская живопись ХХ века).



Брайнин. Дом с кариатидами. 1987.

Тут же тоже жуть – ничего не поймёшь (как и с лужей в первый миг; там – из-за того, наверно, что отражение отражением не признаёшь; отражаемое-то розового цвета, а отражённое – жёлтого; я только потом увидел, что в отражаемом первом этаже 5 окон слева, а в отражении их же – уже 7 {крайнее левое не отражается – под ним асфальт, а не лужа}).

Смотрим.

Тротуар справа почти нормально переходит в тот же тротуар слева. Параллельные улице линии где-то далеко справа сойдутся. Соответственно, нижние идут слева направо вверх, верхняя уже идёт слева направо вниз.



Но что случилось с левой частью картины? Там же линии схождения взбесились! – Это ж иномирие какое-то! Не пространство, а Абсурд!

То, что и вытворяют ницшеанцы, с Сезанна начиная.

Одна незадача – знаемое ж и это! И опять: или пропадай, моя любимая дума, или Брайнин иллюстратор.

Ах, как не хочется, чтоб иллюстратором был такой необычный художник как ницшеанец.

Или мыслимо, чтоб мимо сознания Брайнина проходили трюки Сезанна? Горе горькое, скука скучная Этого мира, мол, и тогда и теперь одна и та же по большому счёту и непосредственно влияет на художников, и вот они одинаково бегут из Этого мира в иной…

Вон, Манин, не осознаёт же, что тут иномирие изображено ("нереальности” всё-таки не иномирие).

Или только впавший в зависимость от своей мысли критик только и может так изворачиваться?

Манин отрезвляет:

"…в работах Брайнина слышны переклички мотивов и приемов, открытых художниками старшего поколения. Распахнутый интерьер картины “Дома с кариатидами” ранее встречается у И. Орлова в работах “Летняя ночь” (1977), “Интерьер с деревом”, “Вечерний интерьер” (обе – 1982)”.



Орлов. Летняя ночь. 1977.



Орлов. Интерьер с деревом. 1982.



Орлов. Вечерний интерьер. 1982.

А я не хочу соглашаться с Маниным. У Орлова – романтизм, бегство из плохой действительности в прекрасный внутренний мир свой. – Недалеко. Не то, что Сезанн и Брайнин – аж в иномирие. Орлов неожиданным интерьером на уюте внутреннего мира настаивал. А у Брайнина я сомневаюсь, что там вообще интерьер.

Над Маниным довлеет то, что он начал обсуждать Брайнина с триптиха “Я родился в 1951 году” (1987), где интерьер явно есть.



Левая часть.



Центральная часть.



Правая часть.

Прогрессирующая разруха. В 1951, понимай, ещё не отошли от страшенной войны (даже период, называемый восстановлением народного хозяйства, не кончился), а в 1987 впали в катастройку, кооперативы начали грабить предприятия, при которых они организовались. Несчастья коллективизма в 1951-м (альтернативный общественный строй попытались уничтожить войной, пока не вышло) сменились несчастьями индивидуализма в 1987-м.

Но может ли общая невнятность изображённого свидетельствовать о подсознательности всеотрицания, этого иноназвания ницшеанства? – Разве что явность раздрая. Такое не любят. Значит – отрицают… А раз отрицают уничтожение вещей, значит, утверждают то, что вообще не имеет отношения к вещности – иномирие.

В конце концов, как ни много было художников-ницшеанцев за последние больше, чем сто лет, они явно страннее других, и хочется смотреть ещё и ещё на тему “неразбери-поймёшь”. Неожиданности ж.



В первую долю секунды я и тут не понял, что тут, собственно. Правда, не испугался, но заинтересовался. – Вроде, обломок штукатурки. Но где? Упал? Что такое – зелёное внизу? – Это трава? Но как-то слишком гладка она. И потом, под ней что-то коричневое. – Наверно, зелёное – это дуговая арка, идёт вглубь. В верхнем месте этой арки, чуть выступая над вертикальной кремовой, слева облупленyой, стеной, имеется замковый камень с барельефом льва. Тень от этого замкового камня – слева от него, на кирпичной кладке арки.

Натурализм. Ан какой-то развоплощённый в Нечто. Во внепространство. И оно – желанно: с таким вниманием к подробностям выполнено. Любая щербинка на штукатурке нарисована. Жуть всё-таки. Как в гиперреализме, отвергающем Этот мир с его вещизмом.

Какая страдающая личность этот Брайнин, видно, как он это называет, по остатку его автопортрета.



Сдвинуто лицо в сторону смотрения (нет перспективы, нет будущего), полузакрыты глаза от боли…То ли проказа на лице, то ли образ душевной муки… Страдальчески сведены брови…

Но. 68 лет ему в 2019-м. Истые ницшеанцы разве столько живут? Может, всё-таки он иллюстратор ницшеанского идеала?

1 июня 2019 г.

07.11.2020
14:58

А не пора ли опуститься до художника нашего Шилова

06.11.2020
16:22

Корина – даже фонетическая укоризна, что взяли её в Третьяковку

05.11.2020
21:04

Ну чем не Левитан?

04.11.2020
12:01

Ух, накажет меня Бог за гордыню...

03.11.2020
15:47

Очередная сомнительность приобретения Третьяковской галереи.

31.10.2020
12:15

Горькая судьбина патриотизма

29.10.2020
10:11

Предлагается поверить на слово, как со Скрипалями и Навальным

28.10.2020
12:10

Как я, живя в Израиле, русский патриот, был понят с точностью до наоборот

27.10.2020
20:47

Одна из формул стиля модерн

24.10.2020
12:49

Отчёт о чтении книги о Дягилеве. Десятое продолжение.

23.10.2020
12:28

"А ещё хочу приписать для вас, Катерина Матвевна..."

22.10.2020
12:53

Отчёт о чтении книги о Дягилеве. Восьмое продолжение.

21.10.2020
15:33

Бедный автор

18.10.2020
20:35

Отчёт о чтении книги о Дягилеве. Седьмое продолжение.

17.10.2020
20:23

Отчёт о чтении книги о Дягилеве. Шестое продолжение.