14.10.2016
14:28

Песни об Иване Васильевиче.

12.10.2016
21:19

Странность как индивидуализм.

11.10.2016
14:43

Всё сходится.

09.10.2016
09:54

Тургенев-то - не реалист.

07.10.2016
13:39

Потомки религии Вуду.

06.10.2016
16:02

Люблю себя ставить в трудное положение.

04.10.2016
10:40

Пути Господни... исповедимы.

03.10.2016
17:47

Завывание.

01.10.2016
21:32

Провокация.

28.09.2016
13:59

Муки сомнений.

27.09.2016
11:14

Как изнасиловали Чуковского.

26.09.2016
22:41

Предлагаю переслать.

26.09.2016
20:22

Скандол со Стурджесом (Sturges).

25.09.2016
11:11

Разгадать Гольбейна.

17.09.2016
10:04

Туман неведенья.

16.09.2016
10:04

Снявши голову, по волосам не плачут.

14.09.2016
08:30

На цыпочках крадётся Цыпкин к нам.

10.09.2016
19:07

Авось кривая вынесет.

01.09.2016
19:49

Настырность.

28.08.2016
08:44

Почему мне не понравилось?

Не понравилось мне кино “Дом Солнца” (2010) Сукачёва. Покопавшись в себе, я понял, мне кажется, почему. Потому что это тенденциозный фильм.

Недавно я услышал вообще хлёсткое определение Карена Шахназарова, что кино это какое-то наполовину искусство. Я согласен. Я теперь думаю, что искусство – это общение подсознаний: автора и восприемника. А где ж в кино подсознание автора, когда это такое промышленное, можно сказать, изделие? – Кот наплакал.

Так у Сукачёва в этом фильме ещё меньше. Потому и не понравилось.

Если верно, что так называемые западные ценности были самоосознаны после развала СССР, то, наверно, из-за того, и фильм создавался через 20 лет после этого развала, что и вызвало оборонительную реакцию у Сукачёва. Ему приходится констатировать, что, противоположные западным, осознались и российские ценности и захватили большинство населения. А раз у Сукачёва – западные, и раз народ в большинстве – против них, то и надо защищаться.

Вот признаки.

Во-первых, название. У солнца в принципе нет дома. Расчёт на ассоциацию клички парня, Солнце (он рыжеватый, похож на Иисуса Христа и главный в компании хиппи), - расчёт на ассоциацию с бытовым именованием нашего дневного светила, с маленькой буквы. Что важно. Потому что по-научному звезда Солнце дом как бы имеет (в рукаве Ориона в галактике Млечный путь). Это только по-бытовому оно бездомно – крутится вокруг земли с востока на запад. – Образ неверности. Как у Пушкина луна.

Заглянет в облако любое, Его так пышно озарит — И вот уж перешла в другое; И то недолго посетит. Кто место в небе ей укажет, Примолвя: там остановись! Кто сердцу юной девы скажет: Люби одно, не изменись? Утешься...

Или, как у Лермонтова тучка.

Ночевала тучка золотая На груди утеса-великана; Утром в путь она умчалась рано, По лазури весело играя; Но остался влажный след в морщине Старого утеса. Одиноко Он стоит, задумался глубоко, И тихонько плачет он в пустыне.

Так Пушкин, давая разные моральные точки зрения на один и тот же поступок, открывал реализм: жизнь не управляется благими намерениями, но даёт всё же место и благу. У Пушкина это нецитируемо. Может, подсознательно даже (недавно же его стиль был гражданский романтизм, идейно – продекабризм). Пушкинское сознание (а многие до сих пор думают, что “Цыганы” - произведение романтика), его сознание могло ещё не освоиться с тем, куда это его теперь тянет и что тянет (одно за другим поражения в Европе дворянских революций, поражения Добра).

У Лермонтова труднее вообразить подсознательное (и тоже нецитируемое): такое крайнее разочарование в Добре, что оно представляется торжествующим только в каком-то сверхбудущем. Трудно, но можно. Потому что такая зримая красота в этой неизбывности, что не может в принципе не быть снятия противоречия между этими позитивом и негативом. Что невыразимо “в лоб”. И потому, возможно, рождено подсознательным идеалом благого сверхбудущего.

А приятие бездомности Солнца у Сукачёва (сжиганием им шалаша, где он спит), чем красиво само по себе? Магическим приковыванием глаз к пламени?

Сукачёв срывается на всякие несвойственные ницшеанству (так называется то, что защищает фильм) оправдания нравственной неосновательности своего героя.

Во-первых, амортизируется предполагаемая отрицательная реакция Саши, вчера в этом шалаше отдавшейся Солнцу (а теперь где они будут вместе ночевать, если вообще будут?). Она (да и никто) не знает, что он пошёл и сжёг шалаш, и весело танцует в общем хипейском танце.

Во-вторых, шалаш горит под песню, в которой повторяемость мелькает как ценность. А это не совсем ницшеанское достоинство. Ницшеанское – миг, неповторимый.

Блеснёт слезой лиловый рассвет, И берег тронет прибой. Никто из нас не знает ответ, Где встретимся снова с тобой. Невольный плеск солёных ресниц, Прощальных слов разнобой. Светлеют тени дальних границ, Где встретимся снова с тобой. Слепая мгла, мерцание звёзд Играют каждой судьбой. А сердце ждёт в молчании вёрст, Где встретимся снова с тобой. А сердце ждёт в молчании вёрст, Где встретимся снова с тобой. Блеснёт слезой лиловый рассвет, И берег тронет прибой. Никто из нас не знает ответ, Где встретимся снова с тобой. Где встретимся снова с тобой.

Более того. Поётся это под таки ницшеанскую песню “Дом восходящего солнца” (1964), в которой музыка, да, сколько-то оптимистична. Но – чтоб оттенить безнадёжность.

Есть в Нью-Орлеане дом один, Известный как Солнца Восход. Он многих несчастных парней загубил. Божусь, я ведь сам такой! Портнихой была моя бедная мать – На память вот джинсы на мне, Азартный игрок – вот кто был мой отец На Нью-Орлеанском дне. А что нужно в жизни тому игроку? – Лишь кейс, да в руке стакан. Был жизнью доволен он в пору лишь ту, Когда был мертвецки пьян. Ох, мамы, детей не пускайте за мной Тропой, что на дно ведет. Чтоб алчность и грех им не стали судьбой В том Доме, где Солнце встает. А я уж с платформы ступаю в вагон, Что едет назад в Орлеан. Где долго в цепях я ходить обречен, Таская чугунный шар. Есть в Нью-Орлеане дом один, Известный как Солнца Восход. Он многих несчастных парней загубил. Божусь, я ведь сам такой…

Струсил ницшеанства Ревякин, сочиняя эту песню. И спасовал Сукачёв, именно её вставляя в свой фильм-оправдание перед народом за проповедь разнузданности.

В-третьих, в видеоряд наряду с пляской вставляются больничные кадры, как этого Солнце везли на операцию, и ясно, что и впереди у него что-то такое.

Выглядит это как оправдание: ему ж, Солнцу, всё равно не жить (он чем-то смертельно болен) – вот он и мужественно-де уходит от любимой и от компании.

А ницшеанец бы ни за что не использовал бы свою смерть как оправдание перед кем-то. Наоборот, ницшеанец гордится своим приятием смерти. Эта жизнь слишком плоха, чтоб её принимать, значит, принимается смерть.

В-четвёртых, ещё одна нелогичность в видеоряде: воспоминания Солнца о радостях его компании. Этакий коллективизм его, заставящий оппонентов-коллективистов жалеть главного героя, сверхчеловека. Тут передёрг. Коллективизм коллектива коллективистов это не коллективизм коллектива индивидуалистов. Гораздо честнее был эпизод, когда Солнце с Сашей отбился от поезда и компании, чтоб Саша ВНЕ коллектива впервые увидела Чёрное море. Вообще манера поведения Солнца, заключающаяся в том, что он всё время поступал так, словно компания его никак не связывает. Это манера соответствовала ницшеанству. А тут, в финале – срыв.

В-пятых, выпячивается антисоветская мотивация характера и главного героя, и всех хипейцев. Даже обида Саши на отца, подстраховавшего её при поступлении в институт, подаётся как образ царства Лжи, этого социализма. Для выпячивания антисоветскости помимо изображённых чрезмерными гонений власти на хипейцев (КГБ-шная подстава их на демонстрацию против войны во Вьетнаме [1965-1974], т.е. против политики СССР, помогавшей Северному Вьетнаму в войне против Южного и США, и разгон этой демонстрации конной милицией, что скопировано Сукачёвым из практики того круга в США, кто наживался на войне во Вьетнаме и потому затягивал её, протестами как связыванием рук руководству армии в его действиях, и чего не могло быть в СССР, не имевшем практики влияния массовых движений на политику)… Так вот, кроме изображения чрезмерными гонений советской власти, в конце фильма, чёрно-белым кадром, вставлена эпитафия:



Вы можете поверить, что такой хлюпик через 5 лет после Вьетнамской войны смог накачать мышцы и стать десантником?

Другие куски чёрно-белого “послесловия” тоже призваны возбуждать уважение зрителя к персонажам (бывшим хипейцам).

А Хуан Мария Арана Мортейру сделан пострадавшим от хунты Пиночета (ради ассоциации с коммунофашизмом-де в СССР). Противостоянием “коммунофашизм – хиппи” Сукачёв хочет теперь народ России, шатнувшийся от дерьмократии к авторитаризму, отвратить от авторитаризма.

Как такая фальшивая агитка может нравиться?

Это я навскидку мотивы накропал. Можно и больше. Да противно.

27 августа 2016 г.