01.11.2022
09:29

Вот что это такое?

31.10.2022
21:26

Трактует произведения очень странно

28.10.2022
13:39

Чувствую, что получил щелчок по носу, а в чём он – не понимаю

26.10.2022
10:25

Обязаловка

25.10.2022
19:17

Небывальщина

19.10.2022
16:16

Яндыганов – звенеть этой фамилии

17.10.2022
14:10

Страдания по родине

16.10.2022
15:26

Интимность

15.10.2022
18:53

Проклятье формализма

13.10.2022
09:28

Честность и нечестность

11.10.2022
12:37

Разгадка двух загадок Альфонса Мухи

10.10.2022
10:39

Зачем козочка

09.10.2022
19:04

Меня самого иной раз смущает моё просветительство

08.10.2022
23:44

Вась-вась

07.10.2022
16:43

Как я оторвался от масс

06.10.2022
09:27

Читаешь, все слова русские, а ничего не понятно

04.10.2022
09:30

В отчаяньи он написал…

03.10.2022
20:04

Расслабиться хочется, что ли…

02.10.2022
14:35

А не замахнуться ли нам на Александра Сергеича, понимаете ли, нашего Ципко?

01.10.2022
17:52

Невольная подлость Евгения Добренко (Великобритания)

Начну с обычных воспоминаний. Отроческих. В какие-то надцать лет мне бабушка по папе подарила скрипку. И я мучил инструмент, а возможно, и уши соседей по коммунальной квартире, вытягивая из него сладкие звуки неаполитанских песен о любви. Мне они казались сладкими. Это слышалось, наверно, ужасно, но я так любил эти песни…

Кто-то сказал бы мне тогда, что кончать жизнь я буду в кажущейся дикой ненависти к прикладному искусству…

А совсем недавно, когда я уже экстремистски “воевал” с прикладным искусством, дипломатии ради называя его второсортным по сравнению с неприкладным, я вдруг поймал себя при каком-то случае, что я знаю много мелодий песен с фестиваля в Сан-Ремо. Тот начал проводиться с тех же лет, что я на скрипке пиликал. Так если неаполитанские песни я усваивал из кино и радио, то из Сан-Ремо совсем не помню, как.

Много у меня грехов в моей “войне”… Буквально таю (а иногда плачу) от протяжных русских народных песен…

А взрослел и матерел я при расцвете авторской песни. Так, о счастье, оказалось, что они все по моему суждению оказались произведениями неприкладного искусства. Все! Даже у самых незнаменитых авторов. Причём у меня есть сильное доказательство (его статистическую силу я прошу принять на веру), что это именно произведения неприкладного искусства.

По-моему, в неприкладном художественный смысл это подсознательный идеал автора. Когда мне открылся мир авторской песни (через мою будущую жену, а она было некой величиной в том мире), большинство авторов по подсознательному идеалу были левыми диссидентами. Они были за настоящий социализм, настоящесть которого состояла в ежедневном увеличении доли самодеятельности за счёт потакающего государства, вплоть до исчезновения этого государства, что означило б наступление коммунизма.

Так вот, - вполне в соответствии с неданностью подсознательного идеала сознанию автора, - в песнях левых диссидентов не было никакого социализма, государства, самоуправления и т.п.

По-моему, это сильный довод.

Ну и вы, читатель, понимаете, что новый вал творчества “от ума” произошёл от ужасов Великой Отечественной Войны.

Лебедев-Кумач

Святое слово месть

Как их ни назови — бандиты, звери, гады — В словах не передать всей мерзости врагов, Запомним лишь одно: не может быть пощады Мучителям детей, убийцам стариков! . Фашистский мародер — громила, а не воин, Не человек, а тварь в обличии людском. Ни тени жалости мерзавец не достоин, С ним разговор один — гранатой и штыком. . Он пленных не щадит: подлец вооруженный, Он выколет глаза и череп разобьет. Нет, он не человек! Не кровь, а гной зловонный, В поганых жилах изверга течет! . С трусливой подлостью, с ухмылкой людоедской, Со сладострастьем бешеных зверей Глумятся изверги над каждым трупом детским, Насилуют сестер, калечат матерей. . Шакалья гнусная фашистская порода Коричневой чумой поганит жизнь и честь. Пусть грозной молнией ударит гнев народа И прогремит, как гром, святое слово — месть! 5 сентября 1941 года

Да, этот великобританец Добренко, совершенно не обязан отслеживать теоретические потуги такого приблудного пса в науке об искусстве, как я. То же относится к редакции журнала “Русская литература № 3 2019 года".

Но представьте, с какой сластью я читаю и держу насмешническую фигу в кармане при таких, казалось бы, объективных словах этого Добренко:

"…если довоенная идеология апеллировала к пусть и утопической, но все же рациональности, то культура времени войны была направлена на вызов едва ли не первобытных атавистических инстинктов, таких как ненависть и месть. Чтобы их вызвать, культура должна была опроститься, обратившись к своеобразной живописи. Живописание страшных картин жертв и разрушений становится своеобразной “художественной стратегией” искусства периода войны… Разумеется, видеть происходящее могли далеко не многие — только передовые части на фронте. Задача же состояла в том, чтобы путем живописания, т. е. непосредственного изображения, передать страшные картины войны… Здесь уже полностью действуют законы “живописи”… Портрет монстра, изображенный популярным советским поэтом, сопрягает в себе сладострастие и насилие или, точнее, сладострастие от насилия ("Он выколет глаза и череп разобьет”, “Со сладострастьем бешеных зверей / Глумятся изверги над каждым трупом детским, / Насилуют сестер, калечат матерей”)... Автор оказывается на краю “последней откровенности”, когда эротическая пружина пробивает ткань литературности. В приведенных описаниях результат доминирует над процессом — сцена закончена; но особый эффект подобных картин связан с позицией рассказывающего (чаще всего очевидца) — перед нами особая форма отчуждения, когда в отношении к описываемым событиям занимается неадекватная позиция — возмущения, гнева, желания отомстить, но очевидный садомазохистский эротизм сцен как бы не замечается автором и потому должен восприниматься читателем как исключительно его достояние. Этот оптический выбор — определенно просчитанная тактика нарратора. Текст такого рода говорит все меньше о противнике, его функция не в том, чтобы показать “лицо гитлеровской армии”, а в том, чтобы направить агрессию на читателя: это особый фокус отражения — уже через читателя агрессия должна перенаправиться на противника; “убей его” означает: вначале “убей себя””.

19 июня 2022 г.