14.12.2020
15:59

Невежество как инструмент проверки художественного смысла

12.12.2020
20:15

И всё-таки она вертится!

08.12.2020
17:27

Муки толкователя живописи

06.12.2020
21:35

Во славу застоя, так называемого

05.12.2020
23:49

В начале ХХ века были неоклассицисты! (В порядке самообразования)

04.12.2020
20:27

Про забытого Бориса Григорьева

03.12.2020
21:28

А диссиденты жили и тужили…

02.12.2020
15:27

Жуть: пишу статью по заданию

01.12.2020
13:28

Возражения коллеге «Ника и музеи» из Яндекс-зена

29.11.2020
19:07

Картина Крамского «Русалки», мистика и оболванивание россиян

28.11.2020
14:31

Если б директором Третьяковской галереи был я…

27.11.2020
23:34

Против трёпа

26.11.2020
14:33

Чехов против Васнецова

24.11.2020
13:42

В науке об искусстве легко не заметить собственную глупость

23.11.2020
13:28

Столько разговоров, что я запомню фамилию Дугаржапова

22.11.2020
14:25

"Фэ" Фешину

Сила теории – если она вневременная. Директор по научной работе Фонда развития и поддержки Международного дискуссионного клуба “Валдай” Фёдор Лукьянов

Хорошо, что на “ф” фамилия Фешина. Можно обыграть мою строптивость характера в названии статьи.

Его именем меня, как котёнка в дерьмо, ткнули за невежество относительно импрессионизма. Я взбунтовался было против применения этого термина для живописи, выражающей безоблачную радость. Моне, мол, голодал десятки лет, Дега был склонен к аскетизму… В настоящем импрессионизме, мол, + содержит -. А не – ноль отношения к окружающему. Я эту внеисторическую радость жизни вообще заподозрил присутствующей в абсолютно любом произведении изобразительного искусства, из-за чего, мол, эта радость перестала цениться. Сие подозрение вытекло из вневременной теории художественности как следов подсознательного идеала автора. Идеалы такие, мол, историчны и плавно превращаются друг друга по кругу или по синусоиде, если вытянуть процесс во времени. В истории. Верху в синусоиде – коллективизм, внизу – индивидуализм. Что обусловлено противоречием индивидуализма и коллективизма, из которого родилось синхронно и человечество, и искусство. По теории Поршнева. В момент рождения искусства оно было синкретично: было и (1) прикладным (вводило в ступор шерстистых внушателей, внушавших мутантам, бесшёрстным самкам отдать дитя, а бесшёрстным самцам убить его на съедение стаду), и (2) неприкладным (выражало подсознательное переживание гордости, что мы – люди {в сознание идеалы, исторически развиваясь, так и не вошли, что обеспечило их естественность в пику искусственности в искусстве прикладном}), и (3) ни то ни сё – выражало просто радость жизни. 1 и 2, разделяясь, стали историческими, содержа всегда 3, внеисторическое. Из-за чего 3-тье стало малоценным за исключением случаев, когда 2-м заниматься нельзя почему-либо, а 1-м скучно и стыдно, как слишком простым.

Кто сумел это не только прочесть, но и понять, сможет понимать и дальнейшее.

Синусоиду подсознательных идеалов нужно для понимания оснастить двумя инерционными вылетами с синусоиды вверху и внизу, на перегибах у полюсов “коллективизм” (вверху, условимся) и “индивидуализм” (внизу). Инерция – от того, что не все могут приспособиться к радикальному историческому изменению обстоятельств и становятся экстремистами.

Радикальным индивидуализмом на грани XIX и XX веков, какую застал Фешин, был стиль модерн, к какому Википедия его и относит.



Фешин. Программа бала. Эскиз обложки. 1905.

Какой-то страх навевает, правда? Наука об искусстве теперь это запросто объясняет. Сталкиваются противоположные переживания. Одно – от как-то странно одушевлённого вида у того, что неодушевлённо: переплетение ветвей, стволов, разнообразие камней. Другое – какая-то мёртвость живого, девушки. Отсутствием на её теле полутонов, что ли… Столкновение противочувствий (по Выготскому) рождает переживание какого-то вообще иномирия. Метафизического. Это жутковато. Не более. Додумывание до иномирия – привилегия искусствоведа называть словами (в порядке намёка) тогда, когда выражено ЧТО-ТО, словами невыразимое.

Грязно-голубой цвет воды и не только её есть образное выражение того же метафизического, нечеловеческого какого-то иномирия. Образное и противоречивое работают в унисон. Что, возможно, тут есть внеисторическое выражение радости жизни. Как-то противоположной образному выражению жути иномирия.

В иномирие – исторически обосновано – бегут на грани веков от непереносимой скуки позитивизма всё, мол, объясняющей науки, от потерпевшей от науки поражения религии, от сытости среднего класса (из-за чего центр революционного движения ушёл из Западной Европы в Восточную {а что в 1905 году революция в России, так р-р-ра-очаровавшиеся западники на свою страну и не смотрят}).

Мёртвость одушевлённого не всегда выдержана у Фешина, что означает не только недостаток, но и неосознанность того, как какую-то жуть модерна вызывать.



Фешин. Дама в лиловом. 1908.

Здесь Фешин удовлетворился образной ассоциацией со смертью фиолетового тона и противоречием – какой-то живостью всего, что не тело.

Теперь так. Стиль модерн это ницшеанство. Бегство и от скуки стандартности, что от массового производства, что от капитализма, что от массовости и правил для масс. То есть – исключительность. Личная. Но личным может быть и народ. Отличным от всех других народов. И он бессмертен. Что есть переживание Абсолюта. А оно близко к метафизическому иномирию. Если художникам надоели плачущие о народе передвижники-коллективисты, то оппозицией естественно становятся индивидуалисты-националисты, умеющие выразить исключительность своей страны и народа. Я не знаю, чувствуется ли и тут жуть от приближения к какому-то Абсолюту… Может, и чувствуется.

Вот есть такой народ черемисы (дореволюционное именование марийцев). В чём их особенность?



Фешин. Черемисская свадьба. 1908.

Свадьба. Торжественно, под музыку (барабан и дудку) сопровождают невесту в светлом с иконой и телегу с приданным в дом к жениху.

Узкоглазые они. Они как-то особенно близки в природе. Грязь для них



не грязь. Мужик может на радостях впрячься телегу с приданым и тащить рядом с лошадьми. В чём состоит приданое, показывают народу.

Исключительны!

Такова же – исключительна – и русская широкость.



Фешин. Капустница. 1909.

Коллективно квасят капусту и порасшвырялись вокруг…

Всё это – ницшеанство. Штука экстремистская – за близость к Абсолюту.

А экстремист психологически не склонен меняться от сейчас вот изменяющихся обстоятельств.

И как относиться к тому, кто всё же сгибается ими?



Фешин. Портрет В.И. Ленина. 1918.

Ницшеанству Ленин был враг… А Фешин всё дал в теплых тонах.

Противно стало? Потому уехал в США? Но и там экстремизм, видно, не продавался.



Фешин. “Лето”. Частная коллекция. 1924.



Фешин. Портрет дочери Ии. 1917.

И вот его называют импрессионистом.

А я не могу поверить, что можно естественным образом, творя под влиянием неосознаваемого ницшеанства, мироотношения крайнего, из которого психологически естественного выхода нет, - что можно из него выйти и творить наподобие импрессионизма, но не абы какую жизнь воспевая, а распрекрасную.

Так можно творить только от ума. Зная технические приёмы стиля импрессионизма. Это уже не самовыражение. А подстраивание. Оно выражается “в лоб” и всем ясно: радость жизни. И хорошо покупаемо благополучными людьми.



Фешин. Зимний пейзаж. Таос. 1927.

И ведь это уже написал больной туберкулёзом человек.

Это уже красяво.







19 октября 2020 г.

21.11.2020
15:34

Про символизм

20.11.2020
17:46

В помощь ныне белорусскому народу

19.11.2020
11:46

Некрасов некрасив

18.11.2020
20:33

Случилось!