|
|
Х У Д О Ж Е С Т В Е Н Н Ы Й С М Ы С Л
ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБОЗРЕНИЕ
Соломона Воложина
|
24.05.2022 |
Предатели России. Второй заход
|
|
22.05.2022 |
|
|
21.05.2022 |
Что я называю подрывной деятельностью в России
|
|
20.05.2022 |
|
|
19.05.2022 |
|
|
19.05.2022 |
|
|
18.05.2022 |
|
|
17.05.2022 |
Почему я ошибся? Если вообще ошибся…
|
|
16.05.2022 |
|
|
15.05.2022 |
|
|
14.05.2022 |
|
|
13.05.2022 |
Психотехника действенности фейков
|
|
12.05.2022 |
Спор с автором термина «конструктивизм»
|
|
11.05.2022 |
|
|
09.05.2022 |
Предвысоцкий Венгерской революции 1919 г.
|
|
08.05.2022 |
Кроксворд, регбус, большая промблема
|
|
07.05.2022 |
|
|
05.05.2022 |
|
|
04.05.2022 |
Ай да выбрык у Осипа Брика Извините, читатель, но опять я начну с себя. Что поделаешь? Понять по себе очень хороший способ понимания. Я не могу от него отказаться, раз моя цель – понимание (моё и ваше). Собою я хочу понять чувства Осипа Брика при сочинении им повести “Не попутчица” (1923). Эта моя попытка является логическим продолжением предыдущей статьи, в которой я докопал, что пафосом производственничества был аскетизм в пику буржуазному комфорту. Сам я аскет, потому что в войну остался без отца, и мы с мамой жили в изрядной бедности. Бедность для меня стала нормой жизни. Я не только не завидовал сверстникам, имеющим велосипеды и коньки, но и гордился этим. В это трудно поверить, но это так. Моим лучшим товарищем был Серёжка Строцев, потому что и он был в шароварах не только на уроках физкультуры, а и всегда. – Может, у меня это был способ психологической защиты. Помогала мне официальная советская пропаганда, что бедность – не порок. А вот удовольствие я получал от извивов мысли. Чужой и своей. Я раньше других решал алгебраические и геометрические задачи, когда учитель математики устраивал нам на уроке соревнования. Быть победителем имело значение (по всем остальным качествам я был последний человек в классе), но больше нравилось задачу всё же решить. На республиканской олимпиаде я стал третьим физиком Литвы. И тоже важнее была не честь, а процесс решения. И совсем не представляю теперь, как эту прелесть описать, чтоб стало наглядно. Почти 70 лет прошло с тех пор. Больше я с физикой и математикой почти не занимался, хоть и работал инженером. Хоть даже одно изобретение сделал. Открытия, так сказать, у меня посыпались в хобби (искусство- и литературоведении). Но мне хочется привести свежий пример – в идеологической войне. С белоленточного движения начиная, мне стало интересно чуять враньё и железно доказывать верность своего чутья. Это было 10 марта. В 15 день спецоперации России на Украине. Поскольку я живу в Израиле, фейсбук для меня ещё существует. Я туда вписал такое сообщение: "9 March, 20:45 · Это видят: Доступно всем Доступно всем Смотрю антироссийский канал "Настоящее время". Интервьюируют члена редакции "Новой газеты". Она говорит, что газета перестала публиковать новости из Украины. Почему? Потому что вышел закон о фейках. А публиковать сообщения минобороны РФ они не хотят. А ещё раньше их уже предупреждали, за публикацию непроверенных фактов. Так я не понимаю. У них нет на Украине своего корреспондента, что ли? Они только могли перепечатывать чужое? И что: женщина, получается, признаёт, что чужое фейкоопасно”. Мне ответила одна на следующий день: "Что информация, которая расходится с официальной версией Минобороны РФ, автоматически признается ложной, и журналист (издание) преследуется по уголовной статье о военной цензуре. До 15 лет лишения свободы”. Я заподозрил, что "расходится” – это слишком круто сказано. Здравый смысл возмутился, и я стал искать текст закона. В это время в комнату вошёл сын и сказал, что ему позвонили и сказали, что я должен ехать в больницу. Дело в том, что утром у меня в поликлинике обнаружили мерцательную аритмию сердца и отправили в полустационар, для дополнительного анализа. Чтоб я там не ждал 3 часа результата этого анализа, меня отправили домой, взяв у сына телефон, по которому обещали позвонить, если анализ покажет, что надо ехать в больницу. “Ну, надо так надо”, - сказал я сыну, и, так и не ответив оппонентке, выключил компьютер. И мы поехали в больницу. Там меня через несколько часов отпустили с письмом для семейного врача. Я приехал и дал такой ответ оппонентке: "Вы передёнулм или что-то другое. Не "расходится с официальной версией Минобороны РФ", а "о количестве жертв, пленных, обстрелах без официального подтверждения со стороны Минобороны или официальных СМИ могут расцениваться как заведомо ложная информация. При условии, что они были опубликованы без оценки и сомнений, а под видом достоверных сведений" (https://journal.tinkoff.ru/news/feik-ob-armii/). Я б дал ссылку на сам закон, но его невозможно в Израиле открыть. – Просто газете нужно полученный от журналиста материал отнести в МО и получить письменное разрешение. Лишнее действие? Так зато ситуация особая”. Я получил удовольствие от того, что чутьё на враньё меня не подвело, и от того, что нашёл железную аргументацию неправоты обеих женщин: и ответившей мне, и служащей из “Новой газеты”. Не знаю, читатель, сумел ли я донести до вас своё удовольствие, но я попробовал хотя бы. И не утаил, как – здоровья ради – я жертванул было всё-таки этим удовольствием. А Осип Брик даже и не подумал до своего читателя донести удовольствие своего персонажа, коммуниста Сандарова, от переживания чего-то коммунистического как содержания общения со своей возлюбленной, Ниной Велярской. Брик сделал, чтоб Сандаров пришёл на любовное свидание, на котором Нина хотела ему отдаться, со связкой книг о коммунизме. "Обнялись, поцеловались. "Я принес вам все, что мог достать подходящего. Но боюсь, что вас это не удовлетворит". "Вы про что?" "Про книжки". "Ах, про книжки. - Я посмотрю, - если будет скушно, я не буду читать". Тумин поморщился. "Мне хочется, чтобы вы все-таки вчитались. А я бы вам потом рассказал самое главное, чего там нет". "Самое главное, - чтобы вы ко мне хорошо относились". "Я отношусь к вам замечательно". "Правда? Вы меня любите немножко?" "Не немножко, а очень". "Правда?" Велярская кинулась ему на шею и крепко поцеловала в губы. Тумин сидел неподвижно. Велярская встала". В итоге ей не удалось ему отдаться. И они расстались. Можно понять, что просвещать ему – удовольствие. Просвещать любимую женщину – вдвойне. Но. На изображение такого удовольствия Брик почему-то не пошёл. Зато он пошёл на изображение аскетизма в литературе: совершенно суконный какой-то язык и блеклая ситуация. Вот пример. Сандаров, влюбившись в Велярскую с первого взгляда издали, решил влюбить её в себя, верно почуяв, что она любит влюбляться. Надо только дать её повод. Случайно узнав её телефон и что её когда-то безумно (и, понимать надо, не безответно) любил коммунист Пономарёв, ныне то ли убитый, то ли умерший иначе, Сандаров решил под видом Тумина ей передать живой привет от якобы уже мёртвого Пономарёва и сходу Велярскую заинтересовать собою. И явился. Очень хорошо одетый и… ""Бедный Пономарев! - Мне его очень жаль. - Скажите, а что он вам про меня говорил?" "Что вы замечательная женщина, что у вас удивительные глаза и руки, что вы какая-то необыкновенно живая, настоящая, - что если я вас увижу, то непременно влюблюсь". Велярская засмеялась. "Скажите, пожалуйста. - Ну и как вам кажется, - он прав?" "Пока прав. Глаза и руки у вас удивительные. Об остальном не берусь судить по первому впечатлению". "А насчет того, что вы в меня влюбитесь?" Тумин улыбнулся. "Не исключена возможность". "Мерси. Вы очень любезны"”. Раз. Затравка есть. Дальше – обаять остроумием и предприимчивостью: "Велярская подошла к зеркалу и поправила волосы. Тумин пристально оглядел ее всю с головы до ног. "Не смотрите на меня так. А то я волнуюсь, как на экзамене и очень боюсь провалиться". "Не бойтесь. В крайнем случае, вы, надеюсь, не откажетесь от переэкзаменовки". Велярская расхохоталась". Получилось. Развить предприимчивость. "Тумин встал и подошел ближе. "Кроме шуток, Нина Георгиевна. У меня к вам серьезная просьба. Я человек грубый, - пролетарий. Ничего не знаю, ничего не видел. У вас тут культура, искусство, театры. Введите меня в курс всех этих прелестей. Займитесь культурно-просветительной работой". Велярская хохотала до слез. "А вы можете арапа заправить! Пустяки пролетарий! Если бы такие были все пролетарии, от коммунизма давно бы ничего не осталось"”. А теперь можно и ошеломить интересностью ""Ошибаетесь, Нина Георгиевна. Жестоко ошибаетесь. - Я пролетарий, коммунист. По убеждениям, по образу жизни, по работе я самый настоящий коммунист. - Вы думаете, если я хорошо одет, брит и причесан, я уже не могу быть пролетарием. - Ужаснейший предрассудок! - Пролетарий обязательно должен быть шикарен, потому что он теперь завоеватель мира, а вовсе не нищий, которому, как говорится "кроме цепей терять нечего". "А вы в партии?" "Это не важно. Допустим, что я в партии не состою. Разве я от этого перестаю быть коммунистом?" "Я с вами не спорю". "Для партии требуются не просто коммунисты, а партийные работники. Дисциплинированные. Один в один. Без всякой отсебятины, - как в армии. - А я был бы белой вороной. Это плохо. Теперь я белая ворона среди беспартийных, - и это хорошо"”. Удалось. Какая-то интеллектуальная неожиданность открылась Нине Георгиевне. Но какая чёткость мысли у персонажа! Тот-де аристократ духа, а не автомат. В этом коммунизме забрезжили для Нины Георгиевны (и для зрителей) какие-то потенциальные интересности. Это ли не тень того удовольствия от коммунизма, которого я было произведение Брика лишил? А ничего, кроме этой тени больше и нет. Главное – сухость какая! Партийный работник – исполнитель. Коммунист – творец. И это ж – враньё на демократический централизм, где каждый волен при обсуждении и до принятия решения сказать, что хочет. Скажи убедительно, и большинство станет за тебя. И вольному – воля. Потерпи только, если не убедил, до следующего обсуждения. И вот эта сухость есть образ аскетизма. И оттого, что сделано так Бриком только от ума, в этом образе слишком малая доля экстраординарности. Не то, чтоб я катил бочку на язык (тут и правда мало поэтизмов {"шикарен”, “завоеватель мира”, “отсебятины”, “белая ворона”}). В литературе два искусства: слова и вымысла. Нет искусства слова, так пусть будет хоть искусство вымысла. – Так и вымысел-то убогий (ложь на демократический централизм). Горе от ума. А “от ума” – принципиальная установка производственничества. И результат – назидательность: хоть Сандаров только шатнулся было в сторону нэпманши, его из Москвы перевели в Сибирь. – Не моги, мол. Ужас. Как настолько тонкий человек, как Осип Брик, стиховед замечательный, мог так съехать в собственном творчестве… Искренно… 12 марта 2022 г.
|
|
03.05.2022 |
|
| << 21|22|23|24|25|26|27|28|29|30 >> |
 |
Редколлегия | О журнале | Авторам | Архив | Статистика | Дискуссия
Содержание
Современная русская мысль
Портал "Русский переплет"
Новости русской культуры
Галерея "Новые Передвижники"
Пишите
|
© 1999 "Русский переплет"
