Глубочайшая странность жизни
(Размышления над книгой В.Янкелевича "Смерть")

Философ, на долю которого выпадает незавидная участь быть единственным "профессионалом" в царстве Танатоса (ибо еще Платон учил, что философия есть приготовление к смерти и умирание), отличается от простого "смертного" не тем, что ведает тайной смерти, не доступной другим, но тем, что не отгораживается от смерти железобетонной стеной повседневной рутины, а прямо и всерьез пытается осмыслить и понять ее. И хотя результатами здесь вряд ли можно похвастать, философ не может поступать иначе. Лев Шестов говорил по этому поводу так: "Смерть и разрушение - неизбежный конец всему, вышедшему из рук природы. Моралисту и социологу можно об этом и забыть. Но философ этого не забывает, не может, а если вам угодно, не хочет забыть" ¹.

Танатология быстро расширяет диапазон своих исследований. Здесь вычленяется главная задача - не просто облегчение страданий, но постепенное достижение биологического бессмертия (иммортология). Это порождает новую фазу исследований, в сфере которых геронтология, клонирование, трансплантология и т.д. Исследования эти достигли такой широты и интенсивности, что уже практически с ними сталкиваются в различных областях России, в том числе и в Воронеже. Сейчас ведется активная работа по открытию в Воронеже центра трансплантологии на базе немецкой клиники. Данная идея была встречена отнюдь не дружелюбно и вероятно предстоит еще серьезный разговор на тему, затрагивающую проблемы философии смерти.

Основной парадокс, с которым сталкивается человек в своем восприятии смерти - потрясающая амбивалентность ее сущности: естественное-сверхъестественное, привычное-необыкновеное. Самое "стабильное" явление жизни - и каждый раз потрясение. Янкелевич говорит: "Почему же чья-то смерть всегда приводит нас в такое смущение. Почему это вполне нормальное событие пробуждает в очевидцах такую смесь любопытства и ужаса? Почему, с тех самых пор как люди существуют - и умирают, - смертные так и не привыкли к этому естественному, но всякий раз катастрофическому событию? Почему смерть живого существа всякий раз удивляет их так, будто это случается впервые?" ¹.

Вот эта невозможность привыкания к смерти, эта потрясающе-трагическая новизна смерти делает ее тем явлением, которое по-иному, кроме чуда, назвать нельзя. Мы ищем чудес, мы в них верим или не верим, доказываем или опровергаем... а самое невероятное, чудо из чудес - вот оно, каждодневно присутствует в жизни, странным образом оставаясь незамеченным. Именно так воспринимает смерть Янкелевич: "Тайна, становящаяся реальным событием, нечто метаэмпирическое, совершающееся непосредственно в эмпирической действительности, - вот, без сомнения, признаки чуда" ².

Смерть как "экстраординарный порядок" жизни - вот собственно то философское поле рассмотрения проблемы, в котором возможно приобретение некоего позитивного опыта. Для биологии, социологии, истории или юриспруденции смерть - обычнейшая вещь, наряду с другими вещами. И только философское восприятие смерти как тайны открывает некую реальность смерти, не улавливаемую в опыте обыденного социального бытия. Философия в этом смысле выступает в качестве места, с которого видно "волшебство смерти", того, что ускользает от ритмов повседневной втянутости в сиюминутность.

Наивно здесь выглядят рецепты Эпикура и Лукреция, которые стремились объяснить смерть и тем самым успокоить человека. Эпикур, как известно, прибегал к помощи софизма: "Привыкай думать, что смерть для нас - ничего ... смерть не существует ни для живых, ни для мертвых, так как для одних она сама не существует, а другие для нее сами не существуют". Понятно, что здесь явлено стремление вытеснить смерть из области психологии в область логики. Но это не решает ничего по существу. Без труда за этим усматривается панический страх перед смертью самого автора этих строк. Очевидно, что и "утешительные" аргументы Лукреция от физики, тоже не более чем попытка самоуспокоения.

Весьма интересен и показателен опыт коммунистической борьбы со смертью. Советские философы, окрыленные успехами коммунистического строительства, да и вообще уверенные в безграничных возможностях человека (ведь "человек - это звучит гордо") вполне резонно возмущались: "почему же люди, достигнувшие столь грандиозных успехов в социальном и научно-техническом развитии, сделавшие первый шаг в космическое пространство, по-прежнему остаются бессильными перед старостью и фатальностью смерти" ¹ .

Итак, очевидно, что ни о какой естественности смерти с человеческой точки зрения и речи быть не может. Но что же можно сказать позитивного о самой смерти, ведь она, по словам Янкелевича, "бездна, которая внезапно развертывается на пути неостановимой жизни; живущий вдруг, как по волшебству, делается невидимкой - в одно мгновение, будто провалившись сквозь землю, уходит в небытие" ².

Действительно, как можно познать то, опыта чего нет и быть не может? Ведь внутреннего бытия смерти, которое можно было бы опытно зафиксировать, а затем осмыслить - просто не существует. Как же можно говорить о том, чего нет и тем более написать целую книгу? Сам Янкелевич говорит, что "созерцать смерть для человека то же, что созерцать поверхностную глубь ночного неба: он не знает, к чему приложить усилия, и рефлексия, равно как и внимание, остаются беспредметными" ³.

Тут открывается "поле невыразимого". Янкелевич проводит нас по таинственным лабиринтам свих размышлений: "смерть по эту сторону смерти" - "смерть в момент наступления смерти" - "смерть по ту сторону смерти". Что же в итоге, каков результат этого путешествия в мир смерти? И здесь нельзя говорить ни о каких традиционных аргументах pro и contra - в защиту жизни после смерти или отрицания таковой. Одномерное, логически-непротиворечивое сознание стремится всегда найти легкое решение: или позитивно, рассуждая в духе "там что-то есть", или негативно - теша себя тем лопухом, который вырастет на могиле в память потомкам, которые сами вынуждены будут превратиться в таких же лопухов. Янкелевич не дает никаких привычных утверждений или отрицаний: он равно показывает абсурдность натурализации посмертного существования, как и абсурдность для думающего человека мысли о полном уничтожении после смерти. Он остается верен своему философскому методу - и оставляет читателя на "тонкой льдине" личного, ответственного принятия решения. В этом несомненное достоинство книги. Быть или не быть - вот, в конечном счете что должен человек сам решить, не перекладывая бремя ответственности на науку, культуру, историю, социум, природу ...

Целостная истина подлинного бытия - то, к чему направлена главная мысль французского философа. Здесь тот положительный смысл книги, который проявляется, когда последние надежды и упования одних или скептицизм, нигилизм и цинизм других улетучиваются, не будучи в силах выдержать честную мысль о смерти. Причем, что важно: моральный цинизм, возникающий как своего рода реакция на факт полного уничтожения личности после смерти, столь же беспомощен и несостоятелен и даже глуп как и гедонистически-легковесное прожигание жизни.

Это философские вопросы, но разве не очевидно, что жизнь также сверхъестественна как и смерть, и что смерть лишь фон, на котором становится это ясно? Янкелевич говорит: "смерть помогает даже наиболее легкомысленным лодям осознать чудодейственность и глубочайшую странность жизни, свойства, о которых, может быть, никогда не догадался бы так называемый здравый смысл ... если бы не смерть" ¹ . Вот оно - смерть помогает осознать глубочайшую странность жизни, вырывая человека из привычного порядка существования и вбрасывая к Началу, к Истокам самого Бытия, заставляя удивляться самому бытию, самой жизни, самому существованию. "Почему нечто существует, а не существует ничто?" Почему есть мир - вопрос, который, в конце концов, должен себе задать любой человек, пришедший в него. "Смерть внезапно пробуждает у живущих притупившуюся способность удивляться, которую все время усыпляла колыбельная песня каждодневной длительности". В этом смысле смерть, пробуждающая способность удивления (то, с чего начинается всякая философия), является метафизикой обыденного сознания. В этом ее ценность, в этом ее смысл, в этом ее, как ни странно ... оправдание. Поэтому если пытаться научно-технически устранить биологическую смерть, то значит обрекать себя на самое страшное проклятие - вечное непонимание вечного повторения одного того же. Человек взалкал бы тогда небытия как блага и спасения, появись у него хоть искорка просветления.

Если перевести эти рассуждения в контекст христианской метафизики, то можно дерзнуть и на такое определение смерти: смерть - алиби Бога. А если выразиться схоластическими терминами то: наличие смерти есть доказательство бытия Бога. Здесь существенным является не столько наличие, и даже неотвратимость и неизбежность смерти, сколько ее неуничтожимость человеком. Смерть - тот последний бастион, о который сокрушаются все высокомерно-горделивые претензии антропоцентрического себялюбия. Мысль о смерти (хоть на миг), но смиряет любого человека: и самого наглого повесу, и самого кичливого натуралиста. Это богословская педагогика смерти.

Остается отметить факт устойчивой зависимости западной мысли от русской в вопросах, затрагивающих предельные темы человеческого бытия: смысла жизни и смысла смерти. Ницше признавался, что Достоевский был его учителем; Камю теснейшим образом связан с Достоевским; крупнейший психолог, основатель нового направления "логотерапии" В.Франкл говорил, что Достоевский и Толстой радикальным образом повлияли на его мировоззрение и т.д. Примеров можно приводить много. И вот Владимир Янкелевич: Толстой, Достоевский, Бунин, Франк и др. с самых первых и до самых последних страниц повествования. Традиция продолжается.

Проголосуйте за это произведение

Что говорят об этом в Дискуссионном клубе?

232620  2001-09-25 02:13:58 qwerty - что сказать, во многом верно, автор в середине текста явно неравнодушен к тексту, хотя сначала пытается что-то рассуждать. Вспонмю сценку, которое двое вдетелей есть: Зашел разговор о бытии, Боге. Говорили. Что ты можешь предоставить богу? А дело вечером было, а вон видите пошла парочка, достаточно от того, что они вон там идут, они есть, есть где-то там жизнь, среди них. Где-то везде. Конечно, за ней, за деревьями, незримо стоит что-то. Но вот то, что они идут вдвоем куда-то по дорожке, заставляет отступить это самое что-то. Конечно, все разговоры о полезности атеизма, неизбежности я бы сказал. Не хочу в этих причинах разбираться, не для анализа это, выяснять почему отступает это что-то. Удивляет другое. Издалека так: что такое время, время это изменение, ведь травинка никогда не врастет обратно в семечко. Так-же люди рождаются, растут, передают старшие младшим, хотя старшие и есть младшие. Эта вот несостыковка. Получается жизнь идущая вчера потому что она была... Я даже сказать то это не могу. Ну, смотришь на первый курс, странное это ощущение возникает, даже не сказать глядя на кого-то "это я", Как будто время твое вчера, но твое. Больше подходит "страна забвения" что-ли... А может это и в правду было все сном?

232621  2001-09-25 02:48:06 qwerty - Глубочайшая странность жизни. Читаешь РБК новости, как будто внутренняя необходимость их читать. И иногда за людьми подмечаешь, внутренняя необходимость в общении. Нет какой-либо мало-мальски основательной причины в фразе или слове. Читал как-то яндекс на предмет смерти, страниц 40 наверное посмотрел, дальше телега сама обратно повернула. По идее каждый со своим смылом разбираетя сам. И судя по тому, как человечество плодится, вполне неплохо разбирается. А неразобравшиеся - самоубийцы по разными причинам. И в головах людей они слывут героями, те-же Ромео и Джульетта. Не разобрались ведь. А весь мир помнит, хотя это и сказка. Опять смерть замаячила на горизонте... как туда на верх поднимаешья и видишь, что действительно, все что есть у человека - это другой человек, потому, что другое смерть - там нет человека. Как будто глядишь на картинку ночной земли и там жизнь. И туда хочется. Потому, что там есть другие люди. Сегодня вечером ехал, безумство храбрых. Дома, окна, люди, много людей. А еслиб подняться из космоса посмотреть на них, то горсть людей, непонятно чем между собой связанных.

232681  2001-09-26 10:11:22 qwerty - а все-таки занятная штука...

288578  2009-06-08 08:18:51 Александр нет - В поисках бессмертия в поисках разума у существующего человечества. Обезумившее человечество лихорадочно занято поиском средств гарантирующих исцеление, омоложение и продление жизни здоровой и красиво молодой особи. Наука, являясь частью одуревшего человечества, рекламирует свои мнимые достижения в этих областях мошенничества. Религии всех конфессий не отстают от науки, избрав безошибочный метод опустошения карманов и содержимого головы. Все будут здоровы, молоды, красивы и бессмертны после смерти, в случае отчисления средств на содержание паразитического сообщества служителей культа в этой жизни. Никто не обращает внимание на абсурдность обещаний ╚священнослужителей╩ и ╚наукослужителей╩. То, что происходит можно смело назвать психиатрическим диагнозом всего человеческого сообщества. Между тем, все подобные обещания базируются на письменных документах предыдущего человечества. Многочисленные реформы письменности и целенаправленное уничтожение письменных материалов, не позволяют человеку понять излагаемое в дошедших до настоящего времени книгах. Монополизировав трактовку текстов, религии создали сказочно мистические учения, предназначенные для людей с интеллектом червя. Наука, в борьбе за клиентов, создает современные мифы с нулевым результатом. Человечество отказалось мыслить самостоятельно, передоверив основополагающую функцию организма ╚специалистам╩ различного профиля деятельности. Вид жизни, к которому относит себя существующее человечество человек разумный, можно смело и доказательно изменить на ╚человек╩ дебильный. Основа генетики, закон Менделя, математически точно определяет степени мутаций вследствие внутривидового скрещивания. Прикладная математика способна доказать, что настоящее человечество является мутантами в абсолютном большинстве. Словесность зафиксировала отношения мужчины и женщины в вопросе воспроизводства как брак. Следовательно, наши предки располагали знаниями об эталонном методе размножения и использовали его для рождения идеальных представителей вида жизни. Исторические факты демонстрируют способности и возможности людей рожденных необходимым методом зачатия. Непонятно, зачем многократно ╚изобретать колесо╩, с неизбежностью ошибок, жертв опытов. Гораздо проще и с гарантией качества использовать опыт предыдущего человечества, зафиксированный в письменных документах. При этом, все действия осуществлять абсолютно бесплатно и самостоятельно, без посредников, руководителей и советников. Что следует делать для рождения потомства с качествами идеального человека? Что необходимо предпринять для оздоровления существующего человечества и продления жизни в состоянии абсолютного здоровья? Существуют программа максимум и программа минимум. Программа максимум предусматривает ликвидацию первопричин ошибочного развития человечества с последовательным исправлением ситуации для всего человечества и при публикации всех знаний и действий. Программа минимум определяет подобные действия для людей достигших определенного уровня развития, без публичного распространения знаний. Существует отдельный путь индивидуального познания и применения полученных знаний в отношении отдельных личностей. 1. Необходимо экспериментально доказать возможность непорочного зачатия с использованием методики указанной в письменных документах прошлого. 2. Необходимо доказать экспериментально и объяснить с научной точки зрения, действия биопрепарата обладающего свойствами изменения деятельности организма по исцелению, омоложению и продлению жизни. Мероприятия, обозначенные выше, желательно осуществлять на уровне государства, либо частным образом с внедрением результатов на базе отдельного государства и всего человечества в последующем. Предложения рассматриваются в предварительном варианте с последующим обсуждением деталей сотрудничества. Е-mail: richter-alexandr@yandex.ru

Copyright (c) "Русский переплет"