Георгий Заколодяжный

Дмитрий Крылов

Замкнутая философия.

критика рассказа "Инспектор жизни" Г. Заколодяжного

Рассказ Григория Заколодяжного "Инспектор жизни" оставил по себе кисловатый запах порохового дыма, тело инспектора, застрелянного главным героем и дым горящих бумаг, в котором скрывается под конец герой. Не будем в этом случае спешить с нравственной оценкой убийству и прочему в рассказе. Автор и не помышлял вызвать чувство жалости к убитому, желания восстановить справедливость... словом, автор не предлагает относиться к своим героям как к людям. И действительно: они схематичны почти до гротеска ("он, он, он, белые зубы-тонкие губы, ровный пробор серых волос", "я, я, я, не должен, выстрелил, стоял, а как же со мной?"). Поступки мотивированы за пределами повествования. Это притча.

Уяснив это, можно заняться тем, ради чего пишется обычно притча. Поискать в символике рассказа, в эмоциональных всплесках и провалах (которых практически нет) то, ради чего автор взялся за оружие. Поискать смысла. Ведь даже если герои бутафорные, а убийство - на клюквенном соку и квартиру не жалко сжечь, должно же быть нечто, ради чего дано предстваление в этом театр мысли.

Тут важно сразу определить круг поисков. Символом чего сделал Заколодяжный своих героев? Идей! Этот рассказ о внутренней борьбе человека, о демонах, которые сидят в нём, и от которых не избавляет ум и не спасает философия. В этом ключ. Люди - не люди, а лишь состояния человека, кухня - не кухня, но замкнутое пространство сознания, ружьё - не вещь, а желание одним выстрелом выиграть свою внутреннюю борьбу.

Именно одним. Сам рассказ тощь на строки, философская стометровка, взаимодействия героев - схемой. Все эти черты характерны для происходящей на настоящий момент борьбы за культурное пространство. Эстетика разорванного сознания, аллогичности, безвыходности припёрла к горлу не одного автора. Включить телевизор- да глянуть из окна достаточно, чтобы в этом убедится.

Живут ли так люди? Да живут. Стоит ли такую эстетику выносить в литературу?

Опубликовать можно всё что угодно, если превзойдён пороговый уровень литературного качества. "Инспектор" этот барьер легко берёт несмотря на краткость. И принимать всерьёз будут, если видна мысль, пусть и пороховом дыму и сквозь огонь пожара.

Но вот простейшая вещь. Прочесть рассказ и выйти на улицу. Сесть в автобус, проехать, сойти. Прошагать в гулком подземном переходе мимо ларьков, толкнуть стеклянную дверь и спуститься в метро. Поехать по привычному маршруту и похоронить всю литературу в насущных делах. И только вечером, может быть только ложась спать, задержать ход привычной жизни на минуту. Дать мысли поискать того, что ей угодно. И если возродится в мыслях рассказ, значит хорош, а если нет - думать автору глубже, писать больше и ходить, ходить мучительно в том самом замкнутом пространстве мыслей, пока не отпустят демоны и не выйдет на свет.

21.01.2000

Текст рассказа находится здесь

Вячеслав Румянцев

Река глубока, гора высока.

Рассказ представляет собой не столько чувственные переживания, обычно присущие беллетристике, сколько игру ума. Но это тот случай, когда логические комбинации, придуманные и развернутые автором, вызывают у читателя переживания, сильные эмоции. Подобно детективному рассказу это произведение с первых строк берет за руку читательское внимание и ведет его за собой через весь текст, пока не доводит до последней строчки. Рассказ - не роман, но в таком миниатюрном жанре интрига вполне умещается и прекрасно себя чувствует на протяжении всего повествования.

А какая же глубинная идея лежит в основе сюжета? Какова тема рассказа? - Идея и тема читается ясно и четко - апокалипсис. Да, апокалипсис и отношение к нему каждого из нас. Два персонажа… нет, не два, один это. Вот он, каждый, раздвоенный на скучного пессимиста, зацикленного на своем бесприютном состоянии и на фантазера, который даже в последней трагедии человечества видит нечто литературное, - окончание какого-то любопытного сюжета, нет - всех сюжетов всех человеческих драм.

Конечно, автор проговаривается, он выдает в раздвоенном герое на берегу реки времени себя, то есть писателя, который так видит этот мир, что даже апокалипсис не мешает ему вписывать баллистическое и межконтинентальное лыко в очередную свою строку. Таковы они, писатели, - все о своем, да о своем. За что им и спасибо, потому что свое для писателя - это наше общее. За то спасибо, что писатель думает за всех остальных, которые ежедневно трясутся в вагоне метро, "читают газеты, пялятся на свои отражения в темном стекле, держатся за металлические поручни, и думают каждый о своем". А ведь должен кто-то думать за всех. В этом призвание сочинителя.

Текст рассказа находится здесь