- ЧАС
пробил, упал, отдаваясь в мозгу,
- сметая сомнения тень:
- и в дрожь меня бросило: вижу: смогу -
- схвачу осязаемый день.
- Ничто - вне прозрений моих - не в счёт:
- застыв, каменеет путь.
- Лишь к зрелому зрению притечёт
- вещей вожделенная суть.
- Ничто мне - ни что. Но любя его, я
- на фоне пишу золотом:
- чью душу восхи'тит? - и тьма ли твоя? -
- огромный неведомый дом...
- КРУГИ моей жизни всё шире и шире -
- надвещные - вещие суть.
- Сомкну ли последний? Но, видя в мире
- суть, я хочу рискнуть.
- Покуда вкруг Господа, башни веков
- не вскинется дней моих тьма...
- Не важно кто - сокол я, вихрь с облаков ,
- высокий ли стих псалма.
- Я ПОМНЮ братьев, что в сутанах строгих,
- в монастырях, где лавр цветёт весной...
- О юных грежу Тицианах многих,
- Мадоннах их. - И в них пылает Бог их
- Неопалимой Купиной.
- А в самого в себя склоняясь, вижу:
- М о й тёмен Бог: в меня пустивши корни,
- безмолвно ими пьёт мои же соки.
- Всего и помню я, что к выси горней
- Е г о теплом расту, оставив н и ж е
- побеги - там, где ходит вихрь высокий.
- ТЕБЯ писать нельзя нам своевольно,
- ты - Лоно Дня, Заря! И, возлюбя,
- из тех же чаш, где краски богомольно
- мешал святой, лучи сияют больно:
- берём их - в них он умолчал тебя.
- Перед тобой мы громоздим иконы,
- как в сотни стен - один иконостас.
- И если сердцем видим, умилённы,-
- в ладони лик твой прячем в тот же час.
- ЛЮБЛЮ мечтать на грани помраченья,
- когда в глубины погружаюсь духа,
- что жизнь прошла, как в давних письмах глухо
- упоминание, как без значенья
- туманный смысл преданья и реченья.
- Тогда пространства вечного черты
- я вижу вдруг, где жизнь вторая в силе.
- И я расту из темноты,
- шумя ветвями на своей могиле,
- где вечен сон, что знал ребенок, или
- так схвачен мальчик тёплыми корнями -
- забыл, что знал во сне: лишь голос с нами.
- ГОСПОДЬ , сосед, когда тебя бужу
- сердцебиеньем, Боже, - замираю:
- услышу ли твоё дыханье? Знаю,
- ведь ты один. Я в зал вхожу.
- Кто даст воды тебе? Я - рядом, весь
- вниманье, слух. И - жаждущий - ты всюду.
- Не сплю я, слушаю. Яви мне чудо.
- Я - здесь, я - здесь!
- Случайно мы разделены стеной,
- но тонкой, Боже. Слух что страх:
- я позову, иль это голос твой -
- она во прах
- падёт, хоть голос тих.
- Стена во тьме - из образов твоих.
- Имён твоих. Икон. И вот - лампада:
- чуть вспыхнет свет, каким должны гореть
- глубины духа, чтоб тебя узреть,-
- свет бьётся тщетно в серебро оклада.
- И чувствам, вне тебя, погаснув, надо,
- как на чужбине, тихо умереть.
- КОГДА б хоть раз так в сердце тихо стало...
- И всё случайное, всё, что мешало,
- всё приблизительное, хохот рядом,
- все чувства с их неугомонным адом,
- я смог бы выгнать бодрствующим взглядом...
- Тогда б я мог тобой, единым садом
- тысячелистным, на краю Вселенной -
- на миг улыбки мимолётной - стать,
- чтоб жизни всей вернуть тебя мгновенно
- как Благодать.
- ЖИВУ , под веком подводя черту.
- И слышу вихрь в странице бытия.
- Бог, я и ты - её писали. Чья
- рука листает книгу на лету?
- Сверкнёт зарница со страницы новой -
- и снова целого даны черты.
- Безмолвные, друг друга силы Слова
- оглядывают, как из темноты.
- Я ВЫЧИТАЛ из Слова твоего
- безмолвного, из жестов понял,
- какими ты лепил нас, мял в ладони
- (лучистые, теплы, премудры жесты) -
- Вслух было: ж и т ь! А у м и р а т ь... и здесь ты
- запнулся, тихо повторяя: б ы т ь .
- Но человек не у м е р - нет, его
- у б и л и. Бездна нам открылась вместо
- сфер, не сумевших всплыть:
- ведь только крик был, больше ничего.
- А голоса, которых ждал ты столько,
- провидя в них опору
- себе в ту пору,
- над бездной мост, - снесло стремниной крика.
- С тех пор наш лепет - жалкие осколки
- Праимени велико-
- го, и нам, заикам, эти крохи впору.
Померкший отрок Авель рек в ответ :
- АЗ есмь? НЕТ. Не существую. Что-то мой
- мне сделал брат. Собой
- мне Божий свет затмил,
- своим лицом, а как был мил
- мне Божий свет.
- Но он теперь один, как есть.
- Я мыслю - он же где-то е с т ь .
- Ему-то свет не застят. Обойти
- его нельзя, и все пути
- ведут к нему, от гнева все бегут:
- и гибнут в нем, и он как суд.
- Он - здесь, не спит, ему уснуть невмочь -
- что он в ответ?
- Обо мне позаботилась Ночь,
- а о нём - нет.
- ТЫ - тьма, я рос в тебе веками,
- люблю тебя я, а не пламя,
- одевшее в границы мир
- и чей эфир
- в какой-нибудь из сфер прольёт свой свет,
- а тварь о нем не знает тыщу лет.
- Но все гребёт, все подгребает тьма:
- меня и зверя, пламя и дома,
- свечу - под спуд,
- земное ли, небесное -
- Молюсь ночам: быть может, рядом, тут,
- незримых сил непостижимый труд.
- Ты - тьма чудесная.
- Я
ВЕРЮ не в то, что гремит с колоколен.
- Дать волю тишайшим чувствам хочу.
- На это не каждый отважиться волен,-
- а я невольно тебя получу.
- И если я дерзок, Господь, прости.
- Я только хочу, чтобы знал ты наверно:
- это лучший порыв мой, о, не упусти,
- инстинкт и влеченье, без страха и скверны.
- Так молятся дети - лицом в горсти.
- И если подымется - устьем ли к морю -
- как чувств переполненность, волн толкотня,
- растущим в прилив возвращеньем пьяня,-
- я верю - ты здесь, я хвалам своим вторю,
- как никто до меня.
- И если я высокомерен, молитву наполни мою по высокой же мере:
- и одна она, с сим
- в заоблачной сфере -
- предстанет пред Ликом ненастным твоим.
- Я В МИРЕ совсем одинок, но все ж не совсем, не весьма,
- чтобы каждый мне час был, как Бог.
- Я в мире и мал, и ничтожен, но все ж не совсем, невесьма,
- чтобы лечь твоим промыслом, Боже,
- во мглу ума.
- Вольно' мне быть вольным, я Воле позволю деяньем
- стать без помех:
- когда же и время замрёт, беременное ожиданьем,
- быть хочу среди тех,
- кто тайн твоих господин,
- или - один.
- Хочу быть подобьем твоим, во весь рост тебя несть,
- о, дай не ослепнуть - от вечности глаз не отвесть,
- образ твой удержать, не сгибаясь, не падая.
- Весна среди сада я.
- И мне не склониться вовеки.
- Ибо там я не с Богом, где я согбен.
- Я хочу, чтобы тлен
- не коснулся ума. Я - икона, я - некий
- лик, я пишу на стене,
- крупно, медленно, как во сне,
- слово, что я постиг
- в ежедневной земной
- жажде, мать улыбается мне,
- это парусник, бриг,
- он пронесся со мной
- через вихрь, через смерть, через крик.
- ТЫ знаешь, чего я хочу.
- Быть может, всего - во Вселенной:
- В падении - тьмы неистленной,
- во взлёте - сияния... но умолчу.
- А сколько же тех - не хотят ничего
- кто княжит и княжит, а чувство - мертво -
- сужденьями мысль утюжит.
- Но всякое рад ты принять существо,
- что в жажде лицо заслужит.
- И всякому рад ты, кто мнит тебя чашею -
- ныне и впрок.
- Ещё не остыл ты, чудесный урок,
- и я окунусь в твою глубь глубочайшую,
- где жизнь обнаружится тихо и в срок.
- О, НЕРУКОТВОРНЫЙ , но - год за годом -
- но - атом на атом - тебя мы творим.
- Ты, Вечный Собор, кто сомкнёт тебя сводом?
- Ты ль - зрим?
- Что, Господи, Рим?-
- Повержен кумир.
- Что, Господи, мир?-
- Он рухнет под нами
- прежде, чем Храм твой блеснет куполами,
- прежде, чем Лик твой, лучистая пыль,
- сверкнёт на мозаике в тысячи миль.
- Но, бывает, во сне я твой Трон
- созерцаю со всех сторон,
- будто строю,
- от начала, подножия,
- до венчика золотого.
- Вижу, Боже, я:
- силы утрою -
- и ляжет камень замковый.
- ВЕДЬ был же Один, кто возжаждал так, Боже:
- значит, можем и мы, значит, мы плодоносим.
- Пусть даже все копи твои забросим:
- коль в горах моют золото, что же,
- не найдется охотника на лоток?-
- Даже если и так, то прорвется поток
- и, взболтав сокровенную взвесь,
- вынесет слиток.
- Пусть бы мы не хотели, устав от попыток:
- Б о г з д е с ь !
- КТО миротворцем ублажил нелепость
- своей судьбы, и благодарно плоть
- постиг,
- изгнав её хохочущую хоть:
- тот празднует и н а ч е - ты, Господь,
- ты - гость его, покуда вечер тих.
- Ты - собеседник, одиночеств друг,
- в покоящейся точке монолога,
- и всякий круг, - где циркуль ищет Бога, -
- вращаясь, время раздвигает вдруг.
- С КАКОЙ за кисти я хватаюсь блажи?
- Когда п и ш у, не замечает Бог.
- Тобой д ы ш у. На грани чувств, далек,
- ты островками проступаешь. Я же -
- твоим очам, и не мигнувшим даже -
- пространства ток.
- Отныне нет тебя в твоем сиянье,
- где даль мелодией в напоминанье,
- как ангелы, ещё тобой звучит...
- Живешь в последнем ты своём дому:
- во мне - ждать эха небу твоему.
- А сердце умное молчит.
- АЗ есмь, Господь, ты слышишь? Вечный Страх,
- не слышишь, как пылаю страха ради?
- И чувства, окрыленны в горнем граде,
- что белый свет в твоих очах.
- Моя душа в молчанье, как в лучах,
- к тебе припала - ах, ты не глядишь.
- Моей молитвы зреющую тишь
- не видишь? - деревом, цветущим к маю.
- Ты спишь? - я сон твой, но не донимаю.
- Вольно не спать? - Что ж, я - твоя же Воля.
- И крепок ей. И властвовать я рад,
- молчаньем звезд покоясь и глаголя,
- объемля времени чудесный град.
- НЕТ , жизнь моя - не этот час отвесный,
- где - видишь ты - скорей к тебе спешу.
- Я - дерево в пейзаже духа, тесно
- сомкнув уста, я - голос бессловесный,
- тысячеуст я, и тобой дышу.
- Я - немота между двумя тонами,
- они так плохо ладят, между нами:
- неверный т о н - и смертный с т о н кругом.
- Но в тёмном интервале, временами -
- Дух говорит.
- И се: горит псалом.
- КОГДА б ребенком рос я где-нибудь,
- где час всё тоньше, день всё невесомей,
- тебя я праздновал бы в их проеме,
- и пальцами тебя касался чуть,
- а не сжимал испуганно - поверь.
- Там я бы мог тебя терять всечасно,
- ты, безоглядное Здесь и Теперь.
- Бросать, как мяч,
- в волнующий, прекрасный
- миг, чтоб другой, вдруг, покорясь минуте,
- летел, горяч,
- с тобою падая в веселой жути,
- ведь ты - Суть Сути.
- Клинком во тьме ты б мог сверкнуть, и
- золотой
- каймой кольца, и будь я
- там, замкнул бы твой -
- печаткой четкою - огонь,
- чтобы рука ещё белей была.
- Я б начертал тебя - стена мала! -
- на небесах - цвети, моя хвала! -
- твои, Господь, вершил бы я дела,
- титан, колосс: тут пламя, там скала,
- а там самум, сжигающий дотла -
- не так,
- иначе всё: тебя нашла
- моя печаль...
- Друзья всё дальше - смех
- теряется в саду, везде - щеколды,
- а ты... ты выпал из гнезда, щегол ты,
- птенец, и клюв свой раскрываешь желтый -
- мне хуже всех теперь, тоскливей всех
- (рука моя огромна, как на грех).
- Я палец к тебе подношу с каплей воды из ключа,
- и жду, не заставит ли жажда тебя потянуться за ним,
- и чувствую: наши сердца наполняются вместе, стуча,
- страхом одним.
- Я НАХОЖУ тебя во всём, что стало,
- как брату, близким мне, почти моим:
- зерном лучишься ты в пылинке малой,
- величественно ты в великом зрим.
- Легчайшая игра, всегда на страже
- сил, проступающих сквозь вещь и суть:
- взойдя в корнях, в стволах исчезнуть даже,
- чтобы, воскреснув, сквозь листву блеснуть.
- Г о л о с ю н о г о б р а т а:
- ИСТЕКАЮ , истекаю,
- как сквозь пальцы - течёт песок.
- Столько чувств во мне, жажда во мне какая,
- в каждой жажде свой промысел: твой урок.
- Не одно я знаю чувство больное,
- что ноет - о, пламенея.
- Да, но в сердце - всего больнее.
- Пусть я умру. Один. Пусти.
- Смогу, я знаю,
- так страх свой сжать в горсти,
- что пульс сломаю.
- ВОТ , Господи, кто вновь твой строит за'мок:
- вчера дитя, наученный от мамок,
- как руки складывать пред входом в храм
- фальшивым жестом из провальных драм.
- Не знает правая, что делать с левой -
- дать Богу знак или бежать от гнева?
- О, слишком много - две руки.
- Ещё вчера - валун на дне реки -
- был лоб омыт часов потоком,-
- всё только рябь, всё волны на широком
- лице воды, но глянет небо оком,
- нависнув ненароком, невпопад...
- тот взгляд
- сегодня погружён в пучины
- истории всемирной, дух причины -
- под следствием до Страшного Суда...
- Нам явят Лик пространств иных глубины:
- Свет не от света, Тень - не от лучины,
- начнёшься Книгой ты, как никогда.
- ТЫ - благодать, и ты её закон,
- созрели мы, борясь в твоём же лоне,
- святая родина, где мы - в полоне,
- ты - лес, в котором мы плутаем, сони,
- ты - песнь, молчальники мы в общем стоне,
- ты - сеть времён
- с уловом беглых чувств в конце погони.
- Так взялся ты в бесчисленных бутонах,
- в тот день, как, радуясь, посеял нас, -
- так зрели в солнцах мы твоих бездонных,
- так разрослись, пробившись в щель и в паз, -
- что мог бы в людях, в ангелах, в Мадоннах
- ты в этот тихий завершиться час.
- Со склона неба, простирая длань,
- прости: во тьме мы строим, Божья Рань.
- МАСТЕРОВЫЕ мы: мы строим вместе
- тебя, высокий неоглядный свод.
- Но вдруг однажды, словно блик на жести,
- блеснёт приезжий мастерством предвестий -
- иначе, с трепетом, он плинф кладет.
- И мы с лесов сходить не будем шатких,
- и молот будет бить до ломоты
- в плечах, пока, лучащийся в отгадках
- твой, Боже, час не поцелует хватких,
- нас, в лоб, в лицо, о, ветер с моря - ты.
- И выше гор - грома' и грохотанья,
- согласный стук кидает стык на стык.
- Лишь в сумерки оставим темный лик:
- и, проступив, забрезжут очертанья.
- Как ты велик!
- ТЫ так велик, что я в твоей тени
- не существую, вопреки завету.
- Так тёмен ты, что моему рассвету
- нет смысла брезжить в те же дни.
- Высоким валом - Воля эта:
- рассвет в ней тонет искони!
- Но до чела Господня доросла
- моя тоска, мой бедный ангел света,
- не узнан, не прощён и без ответа...
- до Господа - концом крыла.
- Нет, не летать - полет постыл ему,
- где стаи лун безжизненны и дики
- и берега скрываются во тьму.
- Огромных крыльев огненные блики
- раздвинут дуг твоих надбровных тень,
- чтобы открылось вдруг, как ясный день,
- действительно ль он проклят, светлоликий!
- ТЬМЫ ангелов на свет слетелись, Бога
- в сияньи ищут, учит каждый лучик
- челом здесь бить лучам светил могучих.
- А я, глагол твой и твоя подмога,
- их вижу: вспять они летят, их много -
- тех, кто найти тебя не чает в тучах.
- Да ты и сам был золотом пленен,
- и зазвала тебя эпоха, спета
- молитвами из мрамора и света,
- и ты явился ей как Царь-Комета
- челом сияющим на небосклон.
- А вспять летишь - и присный век сметен.
- Безмолвье уст твоих во мглу одето,
- но мной дышал ты и во тьме времен.
- В ТЕ времена он до небес дорос.
- О Микеланджело шла речь сейчас.
- И я читал: властитель глыб и масс,
- он был колосс,
- каким громада мира не указ.
- Ещё вернется он, ведь он из тех,
- в конце эпохи кто с ней делит грех,
- считая ценности: Итог таков!
- И вот всю тяжесть он берет веков,
- бросая в бездну духа своего.
- Печаль и радость знали до него.
- Но выразил он бытие в объеме,
- во всем его единстве кровном, кроме
- лишь одного: не покорился Бог.
- И оттого в любви его весомей,
- сильней и злей был ненависти ток.
- ИТАЛЬЯНСКИЙ побег, Господь, дерева твоего
- у ж е отцвел.
- Как хотел он всего
- лишь пораньше плодами украсить ствол,
- но цвести устал и остался гол,
- и не даст уж плода иного.
- Но весну свою там ты провёл, Господь,
- там твой Сын одевает в плоть
- царствие Славы.
- Слева - Силы - и справа
- обратились к Младенцу - сиянию Слова.
- И с дарами текли к нему снова,
- и шли за ним,
- и хвалу свою, как херувим,
- пели всласть.
- Ароматная Власть,
- Он был Розою Роз,
- тем к себе дал припасть,
- кто без родины рос.
- Прошумел в маскарадах средь метаморфоз
- голосами эпохи, сумевшими с Ним совпасть.
- И БЫЛО там любимо Древо
- Плода Бессмертного, там Дева,
- чей страх так трогательно строг,
- цвела из девственного чрева,
- распутав сто к тебе дорог.
- Всё приходило с ней в движенье,
- в ней Новый Век - дитя - воскрес;
- Была царицею в служенье
- Мария - чудо из чудес.
- И в каждом благовесте звонком
- с ней - каждый дом; и вот, Жена,
- она была почти ребенком,
- но так в себя погружена,
- так им О д н и м полна, что тыщам
- спастись хватило бы, и свет
- свидетельствовал: свет был нищим
- в сем Винограднике Побед.
- НО так же, как тяжесть плодов отшумевшего сада,
- колонны, руины, разрушенная аркада,
- и псалом без конца и склада
- гнетут,- она
- в часы иные ликом своим туманным ,
- не разрешившись ещё Вечно Желанным,
- к будущим крестным ранам
- обращена.
- Улёгся вихрь, бесшумный и кромешный -
- а руки пусты.
- Увы ей, не родившей Свет Безгрешный.
- И ангелов чужой и безутешный
- сонм страшен был ей, как во тьме кусты.
- ТАКОЙ писали Деву... Тот, чей гений
- у солнца взял влеченье, тот с тоской,-
- глядел, как зрело в ней самозабвенней
- и чище всех, хотя в Страстях смиренней,
- всеобщее: и живописцем пеней
- он был всю жизнь, и плач водил рукой.
- Покровом был чудесным скорби алой
- на горестных губах, когда почти
- в улыбку обращалась боль, прости,
- что ангельским Семи Свечам нимало
- здесь не открылось, хоть века свети.
- НО несравненной ветвью в тишине
- Бог, дерево, созреет в той стране,
- где весть благую - летнюю - однажды
- услышат в шумных кронах, там, где каждый
- так одинок, как выпало и мне.
- Ведь одинокому открыт Господь,
- и многим одиноким не щепоть -
- а пригоршни. Лишь одиночке - горе.
- У каждого - свой Бог. Но станет вскоре
- понятно всем (и мне - в их хоре),
- что в бесконечном разговоре,
- наитьях, плаче, строгом споре,
- в явленном бытии-просторе
- е д и н ы й волен Бог волной.
- И вот последний гимн земной
- в пророке, в старце, в духовидце:
- Плодами Бог укоренится,
- крушите звонницы - молиться
- пристало в час, когда в пшенице
- безмолвие встает стеной.
- Плодами Бог укоренится.
- Тобой и мной.
- НЕ верю, что ничтожной смерти яд,
- пусть каждый день над нами торжествуя,-
- что он несет тщеты и тягот ад.
- Не верю, что он чем-нибудь чреват;
- есть время строить мне, ещё живу я:
- роз долговечнее, кровь - вечный сад.
- Мой глубже смысл, чем наши игры в страх,
- где смерть сама себе чума и пир.
- Я - весь тот мир,
- где ей упасть во прах.
- Как в тех
- монахах - смерть глазеет из прорех;
- ушли, вернулись, напугали всех,
- кто впрямь боится их, друг с другом схожих,
- их двое, десять, сотни? без помех
- сухих, знакомых, вялых, желтых рук
- вблизи мы видим мертвенный развод -
- вот, вот:
- пустой рукав и никого вокруг.
- КАК быть, когда умру я, Боже?
- Кувшин твой (я разбит - и что же?)
- Твое вино (прокисло тоже?)
- Я смысл и дух твой, всюду вхожий,
- как будешь без меня, Господь?
- Один, отрезанный ломоть,
- бездомный снова, как вначале.
- Ведь я - ремни твоих сандалий -
- спаду с тебя, теряя плоть.
- Лишишься ты святейших риз.
- Твой взгляд, ложившийся когда-то,
- устав, мне на щеку - крылатый
- за мной помчится, но к закату
- заполыхает мир по скату -
- и взгляд на камни рухнет, вниз.
- Как быть, Господь? Мне страшно, Святый!
- СКВОЗЬ сон - хРустящей сажи - шепот,
- ты - гРусть, нет, бРось, ты Русь печей.
- Не знанье, не веков ручей,
- Ты - н е п о с т и ж н ы й тёмный опыт,
- Из ночи в ночь - в ночи ночей.
- Ты - тот молящийся несмелый,
- кто всем вещам дал смысл и вес.
- Ты - звук псалма, ты нотой целой
- звенишь, подхваченный капеллой,
- повторенный в басах небес.
- Ты сам себе как тёмный лес:
- Ведь ты не из столпов высоких -
- над сонмом царственных свечей.
- И не из дам прекраснооких.
- Мужик заросший - ты исток их,
- из ночи в ночь - в ночи ночей.
Ю н о м у б р а т у:
- ВЧЕРА дитя, ты хаосом убит:
- боясь, что жар растратится незряче -
- на радость духу? - нет, мой друг горячий,
- на чувственность... ведь ты из чувства сшит,
- жених - в душе, что вожделеет стыд.
- Страсть мучит, виды на тебя имея,
- и плечи голые в уме встают.
- В видениях, на лике что лилея,
- горит румянец внешних смут.
- И змейки чувств, свиваясь в кольца, тлея,
- от звуков огненных немея,
- удара сердца, словно бубна, ждут.
- И вдруг - один ты, жалкий и убогий,
- и руки опускаются, а ноги
- не слушаются: чуда нет в любви...
-----------------------------------------
- Но как в глухих предместьях слух о Боге,
- вдруг пронесётся жар в твоей крови.
Ю н о м у б р а т у:
- ТОГДА молись, как учит тот, кто сам
- из хаоса вернулся чувств, и там,
- где были в церкви образы святые,
- мозаики дополнил золотые
- прекрасным образом, и меч в персты ей
- вложил, воительнице, в помощь нам.
- Молись хоть так:
- "Ты - смысл глубинный мой,
- тебя, поверь, я не разочарую,
- в своей крови я вихрь и ветер чую,
- но знаю - создан из тоски немой.
- Так разыгралась надо мной гроза.
- Так жизнь строга в тени ее невзгод.
- Впервые я гляжу в твои глаза,
- ты - чувств восход.
- Ты - дева, ты - чиста.
- Была и та, что, трепетней листа,
- меня влекла в осеннем одеянье.
- Но и с чужбин ты говоришь, Молчанье.
- И неспроста
- во все глаза гляжу на холм - в сиянье."
- Я СЛАВЛЮ Господа молчаньем.
- Немые гимны я вздымал
- в час откровенный - незвучаньем:
- велик в очах твоих, и - мал.
- Ты отличишь меня в темнотах
- от тех, что не встают с колен:
- форм, сбившихся в стада, и вот их
- пасу под вечер на высотах,
- язычников, бегущих в тлен.
- За ними я слежу, томлюсь,
- и слышу, как мосты запели,
- и в их топтаниях без цели -
- залог, что я ещё вернусь.
- КАК мне вместить твой час, чреватый
- пространством? - этот час, когда ты
- весь отдавался голосам.
- Ничто - как гвозди в язвах, Святый.
- Творение тебе - бальзам.
- Теперь Ничто врачует нас.
- Нас выпили былые лета,
- избавив от горячки, - это
- м ы в шатком обмороке света
- пульс бездны чувствуем подчас.
- Ничто - под нами. Ничего.
- Лежим, заткнув собою щели.
- А ты растешь без всякой цели
- в тени от Лика твоего.
- ВСЕ те, кто простирает длани,
- минуя время - нищий град -
- все, кто их тянет к тихой рани,
- в неизреченной глухомани,
- вдали дорог, в виду утрат,-
- Податель будничных деяний,
- тебя, благовествуя, зрят:
- "Есть лишь молитва как основа,
- свята творящая рука;
- не сотворим себе иного,
- чем вымолим, что серп, что слово -
- смиренье набожное снова
- распустится из черенка.
- Как многолико время в раме
- веков шумящих. На века
- творили вечность мы веками;
- наш Бог - земля, он всюду с нами,
- рубаха, борода, строка.
- Мы - жилы в камне, камни - в храме,
- твердыня Господа крепка."
- НАМ имя - свет, и каждый блик
- как пробела' в огне.
- Что мне сказать? - главой поник,
- я увидал, пускай на миг,
- твой тёмный Лик - (что нас воздвиг) -
- как в мире вес его велик,
- как тёмен он во мне.
- Из времени сформировав,
- в котором я взошел,
- ты победил меня, поправ,
- и длится тьма твоя, и прав
- твой гнёт, и не тяжел.
- Не знаешь ты, кто я такой,
- я всё темней, смысл нежный твой
- лелеет жизнь мою.
- Но я в твоём краю:
- ты слышишь, как вхожу рукой
- я в бороду твою.
- ВНАЧАЛЕ было слово: С в е т:
- все началось. Слова - к разлуке.
- Второе: Ч е л о в е к. И в муке
- (о, как темны мы в этом звуке!)
- твой Лик молчит себе в ответ.
- Не надо больше слов - их нет.
- Молюсь ночами: будь растущей
- из жестов - Немотой Немот,
- которую так дух проймёт
- в видениях, что станет пуще
- молчанье ликов, скал и вод.
- И будь убежищем от злобы,
- защитой от духовных краж.
- Уж ночь в раю: так будь же страж...
- а что рожок твой пел светло бы -
- всё пустословие, все блажь.
- ТЫ входишь и выходишь... Глухо,
- бесшумно затворилась дверь.
- Ты - тише призрака и духа,
- что ходят по домам теперь.
- Так можно свыкнуться с тобою,
- что не подымешь глаз от книг,
- где странной тенью голубою
- вновь занялся твой чудный Лик.
- Но шепоту, и вслед - прибою
- дано дышать тобой на миг.
- Так часто в мыслимом виденье
- дробится твой вселенский шаг:
- оленей промельк ты в томленье,
- а я - тот лес, где только мрак .
- Ты - колесо, а я - стремленье:
- темно вращенье средоточий,
- но - медленней всех спиц - одна
- вдруг моего достигнет дна,
- и возрастает ночь от ночи
- моих творений глубина.
- ТЫ - ГЛУБИНА - растешь искусом:
- искать ли жемчуг, в небо ль течь
- собором, ты - потворство вкусам,
- завистникам; но перед трусом
- твоя, блаженна, молкнет речь.
- Ты - лес противоречий. Спать я
- тебя укладывал, дитя;
- но все сбываются проклятья,
- народов судьбы тяготя.
- И первая из книг, и первый
- иконописный образ - твой,
- в любви и скорби ты, а нервы,
- а жилы на висках - пример вы,
- как правда вьётся не из вервий,
- а плавится во лбах рудой.
- Пропал ты в тысячах подобий,
- напрасны были жертвы все -
- пока в церковном хоре, в гробе
- священный ужас, цел в утробе,
- не встал с тобой, и как в ознобе,
- лик не облек во всей красе.
- ТЫ - СОКРОВЕННЫЙ: с запозданьем
- тебя смыкает время в круг.
- Каким прекрасным оправданьем
- ты был - творением, созданьем -
- в час по кресту простертых рук.
- Я рисовал пазы и щели,
- и слушал, как пустоты пели,-
- но вот мой замысел угас:
- как бы волчцы вонзились в глаз -
- смешались линии, овалы,
- и тут рука вошла в провалы
- неведомого, и - отселе -
- чистейшая из форм зажглась.
- И вновь не вижу - и молчу.
- Что труд свершён, вот луч - примета.
- Но, отводя глаза от света,
- ещё, ещё творить хочу.
- ТАКОВ мой труд дневной: над ним,
- как чаша - тень моя... такую
- когда я (глина, но не дым!)
- пишу, молитвой ли толкую, -
- как Праздник я тогда ликую -
- воскресный Иерусалим.
- Я - Господа премудрый град,
- тысячеуст, во мне - начала
- Давидовы: псалтирь звучала
- в груди и в сумрак излучала
- звезда мне чудный аромат.
- Все улицы ведут к восходу,
- и если я далёк народу,
- то перерос его тщету.
- Внимаю всем во мне идущим,
- и одиночеством растущим
- за утром утро обрету.
- НЕОСАЖДЕННЫЕ твердыни,
- неужто враг вам никогда
- не снился? Если бы отныне
- он осадил вас на года.
- Пока до голода, до страха
- не доведёт вас, паче зол:
- вкруг ваших стен, золы и праха,-
- пейзаж ли духа он, иль плаха,-
- доймёт того, к кому пришёл.
- Смотрите с крыш: он здесь и всюду,
- не слаб, не потерял лица,
- потворствовать не будет чуду,
- не шлёт к измученному люду
- парламентёра и гонца.
- Он - стенобит, в камней он груду
- разносит крепости глупца.
- НА миг забыв о себе самом,
- во облацех я витал.
- Бог - рифма там, где я - псалом,
- и слух мой не устал.
- Я снова здесь, и прост и нем.
- Недвижен голос мой.
- К молитве - лучшую не вем -
- опять склонюсь, немой.
- Я вихрем в дверь иных из нас
- стучался дотемна.
- Я был средь ангелов сей час,
- где свет, струясь в Ничто, угас -
- темна, бо, Глубина.
- Так ангелы дыханьем уст
- летят с Господних крон;
- и пуст, как бы осенний куст,
- Господь - и все как сон.
- Ведь больше веровали в свет,
- чем в Бога черный вал,
- и Люцифер стал им сосед,
- когда сюда бежал.
- Князь света, о, ему светло,
- Ничто чадит ему,
- и вот горит его чело,
- себя сжигая всем назло,
- вымаливая тьму.
- Эпох и сроков дневный бог -
- он их от сна воздвиг,
- они летят к нему под бок,
- в смех - Люцифер, и в крик -
- так он от боли изнемог -
- вот счастья властный лик.
- А время - облетевший бук,
- где край листа померк,
- блестящих риз шуршащий звук,
- когда их Бог отверг,
- устав витать - он канул в мрак,
- и так уж повелось,
- что время не найдет никак
- того, кто в суть вещёй, Всеблаг,
- врос до корней волос.
- ТЕБЯ деянье возвестит
- и свет перстов земной...
- а смысл немного погостит
- и рвётся в мир иной.
- Ведь смысл, он - размышлений плод,
- лишь краешек надкусит тот,
- кто мыслит до конца.
- Но - чудный дар ты, твой приход
- настигнет беглеца.
- Ты вновь безмолвием речист,
- не всё ль равно - где ты.
- Всё записал Евангелист,
- забыв, что, пусть простор и чист,
- но в нём - твои черты.
- Всё крепче я в пути моем,
- всё тверже тропы тьмы.
- А коль друг друга не поймем -
- кто друг для друга мы?
- КАК в рубище в предсмертной тишине
- царь к постригу готов, отъят от власти -
- так жизнь моя грозит всегда упасть, и
- земель, подвластных мне, сбираю части,
- во тьме глубин храня их от напасти:
- боль чувств, как царь, повелевает мне.
- За них, разрозненных, молиться б: слёзно
- сверх всякой меры строить так, чтоб г р о з н о
- было б: в е л и ч и е и к р а с о т а,-
- ведь никогда в себе не поздно
- исповеданья дух серьёзный
- воздвигнуть: купол сине-звёздный
- с незримым золотом креста.
- Ведь эти храмы не иное,
- как псалмопения канон,
- звук утешения, чудно' е,
- почти спасённое земное -
- пред слух царей и юных жён.
- И БОГ велит писать мне прямо:
- "Царь должен быть гроза и зов.
- Так ангел лют в глазах упрямой
- возлюбленной - дугой и рамой
- моста - в историю веков."
- И образа писать - с любовью:
- "Как ни прискорбен ход веков,
- кладу на чаши сих весов я -
- бессонных жен у изголовья,
- смерть, искупающую кровью
- и городов тщету бесовью,
- и всех царей, и всех шутов."
- И Бог велит мне верить, ибо:
- "Я - царь времён. И я - ничей.
- Свидетель твой, я нем, как рыба,
- друг одиночеств и вещей.
- Я - око, бровь, дуга изгиба..."
- И сквозь меня глядит он, либо
- из ночи в ночь - в ночи ночей.
- ТАК , не один из богословов
- во тьму имен был погружён.
- Ты - пробужденье юных жён,
- ты - битва, серебро покровов,
- где юношества цвет сражён.
- В твоих аркадах, галереях
- певцы сходились всех земель,
- и пировали в эмпиреях
- искусство, чувство, боль и хмель.
- Ты - час заката, свет вечерний,
- что всех поэтов примирит;
- на их устах ты - беспримерней:
- шагнув к звезде сквозь морок терний,
- тебе поэт свой блеск дарит.
- Тебя несут псалтирионы
- на крыльях сущей немоты.
- И древний вихрь, во тьму влюблённый,
- любой тоске овещёствлённой
- придаст величия черты.
- ПИИТАМИ рассыпан тут
- (как вихрь прошёл по ним, заикам!),
- ты будешь собран мной - в великом
- волненьи ты возьмёшь сосуд.
- Я шёл сквозь тот порыв высокий,
- что гнал ты, сам же бывши им.
- Всё, что найду, отдам в свой срок, и
- скажу: слепому, Сильноокий,
- ты в виде кружки нужен, в склоке
- припрятал сброд тебя, храним
- тобой, ты смыслом был в уроке
- для мальчика, и им одним.
- Гляди, как я неутомим.
- Я - пастырь форм, и наудачу
- иду, незрим, рукам вослед
- (уйми свидетелей побед,
- чужие взгляды - время трачу!).
- Тебя свершить - решить задачу:
- чтоб ты меня свершил в ответ.
- СОЛНЦЕ в соборе - так горят
- нечасто духом старцы, жёны,
- когда, одним лучом зажжённый,
- расправив крылья, отражённый,
- играет свет у Царских Врат.
- Полуколонн тенистый бор,
- где не стена - стоят иконы:
- в молчанье серебра вкраплённый,
- вступает самоцветов хор,
- и вдруг, огнём обдав короны,
- молчит чудней, чем до сих пор.
- И - Северная ночь - бледна,
- лучистый пряча лик,
- голубоокая Жена:
- Роса, Привратница, она -
- Рассвет твой и твоя Весна,
- Невянущий Цветник.
- И Сына в куполе чертог,
- восполнивший объём.
- Благоволишь ли Трону, Бог?-
- мой трепет бьется в нём.
- ПАЛОМНИК , я сюда вступал...
- сколь мукой сведено
- чело, где твой горит опал.
- Зажги Семь Свеч, и всё равно,
- куда бы свет их ни попал,
- темнее Лик, слился овал
- в родимое пятно.
- Я с нищими был - нищ и наг,
- темно дрожали рты,
- от их поклонов шёл сквозняк,
- о, этот ветер - ты.
- Как бородатый Иоаким,
- был ветх мужик и тих,
- и мгла повелевала им,
- и теми, кто стоял за ним,-
- ты стал так трогательно зрим,
- без слов явившийся засим,
- во всех: и в нём, и в них.
- И век их - в них и в нём,
- где нет тебе забвенья ввек:
- то вверх, не подымая век,
- швырнут тебя, и время - в бег,
- то вновь о землю лбом.
- ВИНОГРАДНИК оградив твой, Боже,
- не сомкнув на час очей,
- я - сторожка, но и сторож тоже,
- ночь я, Господи, твоих ночей.
- Ива, нива, старый сад обильный,
- пусть весну им не затмить трудом,
- и смоковница, гранит могильный
- отверзающа плодом:
- веют ветви ароматом блага.
- Но не скажешь: сторож, отзовись!
- Мимо губ, непогубимой влагой,
- глубь твоя бежит по жилам ввысь.
- С КАЖДЫМ Бог говорит, прежде чем сотворит,
- а из тьмы выводя, где-то рядом молчит.
- Но эти слова, прежде слова "будь!",
- эти ненастные смыслы - суть:
- "Выйдя из замысла, ты ступай
- до пределов стремленья, тоски за край:
- одеянье мне дай!
- Пламенем стой за вещами, сгорай,
- так, чтобы тень от них ширилась: знай -
- я в тени их, незрим, обнаружусь...
- Все случится с тобой: совершенство и ужас.
- Нужно только идти: а чувства - все тут они.
- Только со мною не разлучайся.
- Близок тот край -
- что жизнью зовут они.
- Узнаешь, откуда ни
- будь грозный час, а ты не отчайся...
- Руку мне дай!"
- Я БЫЛ среди ветхих старцев, сказителей и богомазов,
- творивших историю, в рунах знаменующих Славу твою.
- Я видел тебя в бурунах, и в шквалах, и в рощах вязов,
- бушующих христианства на самом краю,
- в потемневших перунах.
- Расскажу о тебе, распишу тебя, буде возможно,
- не золотом и голубцом - дубильным чернилом из луба,
- не пришьёшь тебя нитью жемчужной: бисер для Господа - грубо,
- только тем, что ты есть, превосходишь себя же ты, убо:
- в силах чувственных зыблется образ твой - смутный и ложный.
- Но в самом себе ты различим, и в тебе имена всем давая,
- и царей назову, и князей, есть откуда пошла роковая
- их судьба, и свершенья, и битвы - на полях, молитвенной клятвой.
- Ты - земля их. Века прошумевшие - лето и сад твой.
- Отдаляясь от них, только тем и приблизиться чаешь,-
- разве сеять научат? - а только ты их омрачаешь,
- ныне жатва подобна твоей, но едва замечаешь,
- как ступают жнецы по тебе, утомлённые жатвой.
- ТЫ - тёмное дно, ты смиренное стен основанье,
- позволишь - и час ещё будут стоять города в ожиданье,
- и два часа монастырям дай, часовенкам уединённым,
- и пять - неустанным в усердиях праведникам спасённым,
- и семь - землепашцам, чей труд - и твое упованье:
- Прежде, чем вновь станешь лесом и озером, зарослей тьмой непролазной,
- когда обнаружится сей неизведанный страх,
- и образ твой, с сущностью несообразный,
- одолженный, взыщешь, отрясши прах.
- Дай мне ещё надышаться:как никто до сих пор, хочу вещи земныя любить я,
- чтобы стали достойны просторов твоих.
- Семь только дней дай, Семь дней челобитья,
- Семь страниц одиночества и наитья,
- и откроется стих.
- Кому ты дашь Книгу, что всё вместит,
- тот да склонится навеки пером над листами.
- Он - в твоей руце, Господи. Господи, пишешь ты, словно пиит,
- его перстами.
- ОЧНУВШИСЬ , я, дитя опять,
- оставил страх ночной,
- не спать, но доверять, не спать,
- но видеть - ты со мной.
- Мысль, где ты? - лишь произнеси -
- всё - даль, всё - глубь, всё - звук:
- лишь ты - еси - еси - еси,
- и век трепещёт вкруг.
- И мой одновременен век:
- дитя я, отрок, муж.
- Неисчерпаем круг, чей бег -
- неповторимость душ.
- Спаси меня, Господи Сил,
- всё тише ты меня носил,
- с тобой - как за стеною;
- впервые прост мне каждый миг,
- во тьму же рук ложась как Лик
- святой - пребыть со мною.
- ЧТО не было меня мгновенье
- назад - ты знал? Ты молвишь: б ы л .
- Так, победивши нетерпенье,
- глядишь, я б вечности добыл.
- Ведь я не сон, где сон мне снится.
- А что к пределу устремится -
- всего лишь день, всего лишь звук:
- и мимо рук Господних дружно
- к свободе внешней и ненужной
- они падут в тщете потуг.
- Лишь тьма тебе верна одна.
- Звезда миров горит пустая...
- История - игра простая
- камней бесчувственных и дна.
- И есть ли здесь каменотес?
- Громады требует громада,
- ей ничего от нас не надо...
- Нет, не тесал ты этих масс...
- КАК буйно свет в твоей вершине может
- шуметь, в ничто предметы обращая,
- но обретут тебя, лишь день сгорит.
- И сумерки, венец пространств, возложат
- тысячи рук на всех, как бы прощая,
- и тысячам чужбина смысл дарит.
- Твои влюбленности, порывы, жесты ,
- мир - тем и держится - в глубинах чует.
- Воруешь землю у земных небес ты -
- пусть у тебя за пазухой ночует.
- Тем ты и держишься, над ней дыша.
- По имени назвав тебя, душа
- не ведает, кто по-соседству жил.
- От рук твоих, воздетых, словно скалы,
- чтоб нашим чувствам дать закон, - начало
- твоих, как темный лик, безмолвных Сил.
- ОХОТНО милость ты являешь нам -
- ветхие жесты во всегдашней славе.
- Сумевший же вместе ладони свести
- так, что там
- толика тьмы трепещёт - он тогда
- вдруг ощущает: там Господь, и въяве!-
- и от стыда он
- прячет лик в горсти:
- се - храм.
- То падает на камни, то встаёт он,
- как, впрочем, и другие в этот час,
- не убаюкать Господа - измотан,
- кто предал здесь не спящего за нас.
- Но ощутивший Бога в сердцевине,
- не горд, но в страхе за тебя, и вот -
- бежит явленного там, на чужбине.
- Ты - для скитающихся ныне
- в пустыне - манна и исход.
- ТОЛЬКО час у дневного предела,
- и готова земля ко всему.
- Что, душа, сей ты час восхотела:
- степью стань и беги во тьму.
- Степь широкая, древняя, юная,
- где курганы - растущей стеной,
- когда ночь разыграется лунная
- над забытой Богом страной.
- Не мельчи же, молчанье,- начало
- всех вещёй (их детство святое,
- так они тебя слушать хотят).
- Степью стань, степью стань, степью стань, и -
- Старец-ночь над тобой, я их мало
- различаю, как будто в тумане:
- величайшею слепотою
- в чуткий дом твой приходит взгляд.
- Так и Старец мыслит не вчуже,
- не помимо меня, не сквозь,
- и сторожка, и степь - не снаружи,
- все с таинственным небом сошлось.
- Лишь псалмы с их мятущимся духом,
- тихий, он никогда не поёт:
- он питается чувственным слухом -
- век и ветер из слуха пьёт:
- слуха безумных духом.
- И ВСЁ же: каждый псалом
- в себе сохранил я, ни сном,
- ни духом ему не явиши.
- Молчит он в иконной нише,
- дрожит борода, светит ум, но
- поет - и в напевах Он - Бог.
- И вновь у его я ног:
- Псалмы, словно вихрь многошумный
- текут в него - ввек и в срок.
Copyright (c) "Русский переплет"